Николай Секерин - АльteRNatива

Я взял у отца одну сумку, и мы пошли пешком.

Идти было не очень-то и далеко, может, километра четыре от силы, но для пешеходов не было мощёной дороги и большую часть пути приходилось шагать по грунту, вдоль трамвайных путей.

– Какие планы на остаток каникул? – спросил отец, перекладывая сумку из одной руки в другую.

– Не знаю, – рассеяно ответил я.

Половину времени в автобусе я думал, что учитель рассказала родителям про колокольню, и готовился к наказанию, а тут оказывается этим и не пахнет.

– На дачу с нами не хочешь поехать? – продолжил спрашивать отец.

– Сегодня что ли?

– Ну, уж не сегодня. Через пару дней.

Я не любил ездить на дачу. Мама там вечно копошилась на грядках, а отец постоянно мастерил всякую хрень. Но сейчас я согласился, потому что ждал худшего.

– Но мы ведь там не до конца лета будем?

– Нет, конечно! У мамы отпуск заканчивается через неделю, а я отгул возьму. Максимум дня на три.

– Ладно, – сказал я и посмотрел в сторону Бога.

Сейчас это можно было делать, не вертя головой, потому что церковь была недалеко от нашего дома, то есть в той же стороне, куда мы шли.

– А когда вернёмся, тебе будет сюрприз, – неожиданно сказала мать.

– Что за сюрприз? – насторожился я.

Ни с сарказмом ли она это говорит, может Павловна всё-таки звонила?

– Узнаешь в своё время, – похлопал меня по плечу отец.

Через час мы вошли в квартиру и к порогу, мяукая, выбежала кошка.

– Беатриса! – обрадовался я и поднял животное на руки.

Довольно мурлыча, Беатриса потёрлась о моё лицо пушистой мордой.

Мы жили в маленькой двухкомнатной квартире на третьем этаже стандартной пятиэтажки. Эта хата досталась отцу от деда с бабкой. Они умерли, когда я был ещё совсем маленьким.

– Давай сначала руки мыть и кушать, потом всё остальное, – скомандовала мать. – Оставь кошку.

– Ладно. Только я искупаться хочу сперва.

– Само собой.

Я опустил Беатрису на пол, ещё раз хорошенько погладил и скинув сандалии, направился в ванную. Закрывшись изнутри, я первым делом перекрестился три раза по три, посмотрел в сторону Бога и трижды повторил про себя «спаси и сохрани». Потом скинул одежду, трусы, бросил всё это в таз для грязного белья и влез в ванну.

Включив душ, я долго крутил вентили прежде чем вода стала приемлемой для купания. В нашем доме горячая вода была почти всегда, но чтобы настроить приятную для тела температуру, требовалось по миллиметру двигать то горячий то холодный вентиль, потому что от одного неосторожного движения ледяная вода мгновенно сменялась кипятком, и наоборот.

Добившись, наконец, нужного градуса, я выдавил из бутылки с гелем для душа изрядную порцию жидкости и стал растираться. Закончив с этим, я наскоро поонанировал, после чего постоял какое-то время под тёплым напором воды, смывая с себя пенистую жидкость и выброшенное на ветер семя, в котором, возможно, были будущие космонавты, учёные и ещё много кого, если верить научно-популярной передаче, которую я недавно смотрел.

Интересно, является ли грехом мастурбация? Получается, что в каждой порции спермы содержатся миллиарды будущих жизней, которым никогда не суждено будет родиться. Считается ли это убийством?

Если верить научно-популярной передаче, то даже когда сперма приходит по назначению, в случае последующей беременности может родиться один человек, или в гораздо более редких случаях двойня. Получается, что даже в этой ситуации, оставшиеся миллиарды будущих жизней в сперме, обречены на погибель. К тому же беременность ведь случается далеко не всегда. Кроме того, если в момент каждого желания кончить, мужская особь будет искать для этого женщину с целью обеспечить жизнью хотя бы один из миллиардов сперматозоидов, обрекая всех остальных на гибель, то тогда потребуется минимум три новые женщины ежедневно для каждого. И каждая из этих женщин, в свою очередь, после удачной попытки должна будет выходить из строя на ближайшие девять месяцев. То есть её уже нельзя будет использовать два раза подряд в обозримом будущем.

Так что, наверное, нет – мастурбация это всё-таки не убийство, думал я, тщательно вытираясь полотенцем и натягивая чистые трусы. Но на всякий случай я всё же поглядел виноватым взором в сторону Бога и перекрестился ещё три раза по три.

– Ты что там так долго? – крикнула мать, когда я выходил.

Я прошёл босиком на кухню и сел за стол. Отец, прислонившись спиной к холодильнику, внимательно читал газету.