Паскаль Брюкнер: Недолговечная вечность: философия долголетия

Каждая судьба — мостик, перекинутый от одной пропасти к другой. Мы никому не нужны, мы рассеемся во вселенной безымянным прахом, но это не причина для скорби. Наоборот. Жизнь, как мы говорили, всегда представляет собой надежду. Надежду на что? Этого нам не уточнили. Ни одна фея не склонилась над нашей колыбелью. Единственная сбывшаяся надежда, напоминание о которой невозможно стереть, — это то, что мы жили. И уже одно это должно вызывать у нас чувство бесконечной благодарности.

Нужно до самого конца оставаться тем, кто говорит «да», кто безо всяких условий считает себя неотделимой частью сущего: славить великолепие мира, его удивительное сияние. Находиться на этой земле — чудо, даже если это чудо очень хрупко. Становиться зрелым означает вступать в пору бесконечного восхищения, находить тысячу поводов замирать в изумлении перед красотой живого существа, пейзажа, произведения искусства, наслаждаться звуками музыки. Чтобы сопротивляться уродованию нашей планеты, следует, помимо всего прочего, смиренно склонить голову перед прекрасным, вновь почувствовать в себе восторг. Если кто-то с возрастом утратил свои иллюзии, то это потому, что его иллюзии не заслуживали того, чтобы длиться долго; это были лишь юношеские химеры или милые утопические мечты. Гораздо лучше страстно полюбить настоящее, чем проклинать его.

А значит, надо жить на пределе физических, интеллектуальных и любовных возможностей, как если бы мы унаследовали огромное состояние, как если бы мы располагали — будь нам даже 70 или 80 — добрым запасом дополнительных лет, нашим «золотым веком». С самого детства мы крепко усваиваем одно: жизнь бесценна. Мы — только путники, блуждающие во тьме и пытающиеся озарить себе путь светом разума и красоты. Мы можем остаться свободными, лишь будучи рядом с другими — братом, другом, товарищем, родным человеком, — всегда любознательными, не готовыми смириться. Мы потеряем нашу телесную оболочку, нас унесет течением, мы возвратимся в прах. И что с того? Мы всегда были на земле лишь временно, были лишь частью того, что больше нас. Будем же радоваться, что мы прожили ту жизнь, что уже за плечами, и у нас еще есть возможность наслаждаться благами этого мира.

На закате жизни — какой бы счастливой или горестной она ни была — мы оцениваем доставшийся нам удел. Мы были обижены и в то же время обласканы судьбой. Многие наши мольбы не были услышаны; другие же, невысказанные, исполнены стократ. Мы пережили кошмары и обрели сокровища. Наша жизнь могла быть ужасной и прекрасной, опьяняющей.

Одно лишь слово мы должны произносить каждое утро в знак признательности за тот подарок, что мы получили, и слово это: «Спасибо!»

Нам никто ничего не был должен.

Спасибо за эту невероятную, необъяснимую милость.

Постскриптум

Глава «Бессмертие смертных» является переработкой лекции, прочитанной в Нью-Йорке в отделе по культуре Посольства Франции в ноябре 2014 года в рамках цикла семинаров, организованных фондом Онассиса для университетов Восточного побережья.

Часть «Бабье лето жизни» опубликована в № 202 журнала «Ле Деба» в ноябре 2018 года.

Я углубляюсь здесь в свои размышления, начатые в книге «Искушение невинности» (1995) и продолженные затем в книгах «Вечная эйфория» (2000), «Парадокс любви» (2009) и «Брак по любви: ему конец?» (2010). Это мысли на тему новых начинаний, неустанного возобновления. Стало быть, множество перекличек с этими книгами вы найдете также и в той, что сейчас перед вами.

[1] Англ . Kidult (сокр. от kid — ребенок и adult — взрослый) — взрослый ребенок, сохраняющий во взрослой жизни свои детские и юношеские увлечения; многим кидалтам присуща инфантильность в поведении. Примеч. пер .

[2] Philibert M . L’echelle des вges. Le Seuil, 1968. P. 63. Здесь и далее примеч. автора .

[3] Здесь я рекомендую обратиться к первой части моей книги «Искушение невинности» ( La Tentation de l’innocence. Grasset, 1995 ), где я анализирую изменения, происходящие в преклонном возрасте, и то чрезмерное значение, которое придается на Западе детству и незрелости.

[1] Патрис Бурделе в аналитическом журнале «Ле Деба» (№ 82 за май 1994 г.) сообщает, что в 1750 г. лишь от 7 до 8 % французского населения могло отпраздновать 60-летний юбилей. В 1985 г. 82 % всего взрослого населения и 92 % женщин имели шанс достичь возраста 60 лет. В наши дни у 60-летнего человека еще живы родители, есть дети, внуки и другие родственники. В одной семье могут проживать бок о бок до четырех поколений, особенно это касается женщин. В XVIII в. мужчина считался старым, если он больше не мог носить оружие, то есть в 60 лет. В наши дни, хотя максимальная продолжительность жизни редко превышает порог в 110 лет, долгожителей становится все больше. Во Франции количество столетних людей каждый год увеличивается на 7 %.