Эрик Вейнер - Философский экспресс. Уроки жизни от великих мыслителей

Один явный случай, когда ненасилие не сработало и не могло сработать, — это случай Адольфа Гитлера. В 1939-м и 1940-м Ганди написал Гитлеру несколько писем, призывая его избрать мирный путь. Вскоре после этого Ганди произнес фразу, которую, пожалуй, можно назвать одной из самых неверно истолкованных в истории: «Я не думаю, что герр Гитлер так уж плох, как его изображают». Даже после Второй мировой войны, когда стали понятны чудовищные масштабы холокоста, Ганди говорил, что евреи «должны были лечь под нож мясника. Они должны были броситься в море со скал… Это пробудило бы весь мир и народ Германии».

Какие выводы мы должны были сделать из таких очевидно необоснованных, наивных комментариев? Был ли мошенником этот «полуголый факир», как его называл Черчилль? Не думаю. Ошибкой было бы отвергать его идеи потому, что они не срабатывали всегда и везде. Быть может, закон любви Ганди менее подобен гравитации и более — радуге: это естественное явление, проявляющееся лишь иногда, при определенных обстоятельствах, но если это случилось — нет ничего прекраснее.

Об эффективности ненасильственного сопротивления я много узнал от моего пса Паркера. Он наполовину бигль, наполовину бассет-хаунд и на сто процентов гандианец. Паркер обладает упорством Ганди и его преданностью принципу ненасилия.

Подобно Ганди, Паркер знает, где и когда он хочет гулять. Если я предлагаю альтернативу, он выражает свое неудовольствие тем, что всем своим немаленьким весом присаживается на корточки и отказывается двигаться с места. Иногда ложится и лежит — растопырив лапы и глядя в сторону. Этот маневр — я называю это «полный Ганди» — он проделывает на публике. На тротуарах, в зоомагазинах, посреди людных улиц. Это смущает.

Паркер не кусается. Не бьет лапами. Не лает, не рычит. Просто сидит на месте, спокойно, но упорно сопротивляясь. Он не нанесет мне вреда, но и помогать не станет.

Я же, признаться, реагирую, как британский правитель. Злюсь, ругаюсь. Паркер, словно Ганди, ставит эксперимент, а я в нем — испытуемый. Как я отреагирую на его бесящую, но стопроцентно мирную провокацию? Разозлюсь? Проявлю насилие? Если так, то когда я пойму всю глупость этой своей выходки? Может, сегодня, а может, завтра. Вот и хорошо. Паркер никуда не спешит.

Вздумай он взбунтоваться, пользы от эксперимента было бы меньше. Поглощенный собственным возмущением, — да ты меня укусил! — я позабыл бы, что сам виноват, и мое сердце ожесточилось бы. Упорный отказ Паркера дать сдачи или отступить обнажает мою агрессивность, и я, видя ее, в результате сознательно отказываюсь от агрессии. Давать отпор можно лишь тому, что видишь. И Паркер, мелкий шельмец, помогает мне увидеть.

Отвергнуть насилие, мыслил Ганди, недостаточно. Нужно найти новые способы превратить врагов в друзей. Насилие чаще всего происходит не из злобы, а из отсутствия воображения. Агрессор — всегда ленивый человек. Не желая поломать голову над решением проблемы, он с размаху бьет или хватается за пистолет. Все это слишком банально. Ганди хватило бы одного взгляда на мою возню с Паркером, чтобы призвать меня мыслить творчески. Экспериментировать.

Так я и поступаю. С гордостью сообщаю, что после нескольких провальных экспериментов Паркер стал гораздо реже исполнять «полного Ганди». Да, с ним еще случаются приступы упрямства, но длятся они недолго: я выяснил, что, в отличие от Махатмы, Паркера можно подкупить беконовыми вкусняшками.

Жульничество? Возможно, но я предпочитаю формулировку «творческий подход». Паркер получает что хочет, и я получаю что хочу: мы идем домой. Может, решение и не идеальное, но вполне хорошее. Однажды Ганди сравнил свое движение за ненасилие с линией в евклидовой геометрии, длиной без ширины [122] Вот как конкретно Ганди воспринимал соотношение между своими идеями и геометрией Евклида. «Линия у Евклида не имеет ширины, однако никому еще не удавалось начертить ее и никому не удастся… если евклидова точка, пусть ее тоже не в силах изобразить человеку, обладает непреходящей ценностью, то в моей картине мира тоже такая есть — это залог выживания человечества». . Никому еще не удавалось ее изобразить и никогда не удастся: это невозможно. Но сама идея линии, точно так же как и идеалы Ганди, имеет смысл. Смысл этот — вдохновлять.

Мы с Кайлашем молча сидим на лавочке за воротами Бирла-Хауса. Это уютное молчание двух людей с общей историей. Никому из нас не хочется заполнять пустоту словами.