Аслан Гаджикурбанов: Этика Спинозы как метафизика морали

В целом Спиноза выделяет два уровня существования природных вещей – субстанциальный и модальный.

Субстанциальный уровень предполагает, что из определения вещи, или из ее сущности, вытекает (следует) само ее существование. Но всякая субстанциальная форма наделена особыми метафизическими приоритетами – она идеальна, то есть вечна, неизменна и неделима. Это характеризует природу порождающую (natura naturans) и соответствующий ей разумный порядок вещей. Поэтому для реализации свойственного субстанции идеального способа существования ей достаточно дефиниции ее природы , т. е. отсутствия противоречия в ее определении. Из определения субстанции с необходимостью следует ее существование, но это существование не определяется границами пространства и времени. Субстанция существует как идеальная сущность. Именно поэтому она заключает в себе исключительный способ существования – существование идеальной сущности , также наделенной вышеописанными совершенными чертами. В отличие от субстанции (природы порождающей), существование которой следует из одной ее сущности, природа модусов (порожденная), обладая пространственно-временными характеристиками, не выводится из определения (сущности) своей субстанции. Чтобы природа порожденная (модальная) могла обрести действительность, к идеальной сущности вещей необходимо присоединить факт их эмпирического существования, который не включен в сущность (определение) вещей.

Что же на самом деле можно считать действительно существующим, если сравнивать существование субстанции с существованием модусов? Субстанцию без модусов. Такую возможность логически исключить нельзя. Более того, она в полной мере соответствует онтологическому статусу геометрических объектов у Спинозы 3. Геометрическая теорема не только представляет доказательство своей объективной истинности, но, манифестируя себя, создает себя как свой собственный объект. Доказательство выражает единство представления и воли к бытию, другими словами, оно есть единство представления и творения. В более развернутой историко-философской перспективе ему соответствует тождество бытия и мышления. В геометрическом рассуждении возможность существования какого-либо объекта, основанная на его формальной истинности (непротиворечивости его определения, или сущности), реализуется в идеальном пространстве, не нуждающемся в своем эмпирическом дубликате (у Спинозы – в модальной модификации). Здесь слово, математический символ или геометрический образ обретают свою идеальную, или истинную плоть. Именно в геометрии в полной мере реализуется онтологическое доказательство, т. е. реальность предмета утверждается через его определение, поскольку логическая возможность предмета оказывается достаточной для его действительности. Она и есть то беспредпосылочное основание, которое имеет начало в самом себе (causa sui). Это означает, что существование субстанции, которое должно было следовать из ее понятия, уже мыслится как заключенное в ее определении в качестве ее идеальной сущности, не нуждающейся в эмпирическом выражении или ординарном существовании. Идеальная сущность предмета заключает в себе всю полноту бытия, поэтому его эмпирическая манифестация ничего к нему прибавить не может 4. Вполне в духе платоновской идеи, с которой у него много общего, геометрический объект сам полагает себя, и в этом смысле факт его эмпирического существования излишен. Оно будет только умножать предметные воплощения сущности, а не свидетельствовать о своей истине. В геометрии Спинозы все пути царские, и Бог выражает себя на ее языке.

Вместе с тем Спиноза, следуя в своей онтологии геометрическому сценарию, обременяет понятие субстанции метафизическим, дополнительным и избыточным для понятия смыслом – он хочет наделить его креативной функцией относительно его эмпирических приложений. Идея субстанции должна служить у него основанием не только собственного существования, но и истоком существования всего модального (делимого, пространственно-временного) универсума. Метафизическое рассуждение о природе субстанции и способах ее бытия (существования) включается у Спинозы в геометрический дискурс, где трансцендентальная дедукция понятий превращается в теорему. Между тем в «Политическом трактате» (II 2) Спиноза утверждает, что из понятия вещи ее существование не следует, но этот онтологический запрет касается только единичной эмпирической вещи (модуса субстанции), а не самой субстанции. Модус как единичная вещь по своему содержанию сложнее и многообразнее своей субстанции – он заключает в своем понятии не только свое идеальное определение (сущность), но и эмпирическое существование.