Роберт Штайгервальд - Введение в марксистскую философию

Однако со временем благодаря совершенствованию оружия, орудий труда условия жизни людей улучшались. Они могли выгадывать немного времени и больше размышлять о себе самих, об условиях своей жизни. Совершенно естественно они пришли примерно к таким воззрениям.

1. Мы видим сны. В сновидении мы можем встретиться с людьми или животными, которые давно уже умерли. Во сне мне может казаться, что я нахожусь совершенно в другом месте, чем мое тело. Не значит ли это, что в теле человека есть нечто, что может отделиться от него и, к примеру, пережить его смерть? Так возникло представление о том, что в нашем теле присутствует душа, что она остается жить после смерти нашего тела. Предполагалось, что душа является существующей в нас таинственной жизненной силой, то есть во всяком случае представляет собой нашу подлинную сущность. А когда мы умираем, то с последним вздохом она отлетает из нашего тела. И если тело умирает, то душа эта остается жить. Поэтому в сновидениях нам могут являться неумершие души покойных. Наша душа — нечто более важное, чем наше тело.

2. Таким образом возникло представление о бессмертной душе. Напрашивается вопрос: а где обитает душа после смерти нашего тела? Во всяком случае, в каком-то другом мире, чем наш. В ходе человеческой истории произошло нечто чрезвычайно важное (о причинах этого процесса я скажу позже): в обществе образовались вышестоящие и нижестоящие группы людей. Жизнь вышестоящих представлялась не только более благородной, но и более благополучной. Люди все больше связывали этот высший жизненный уклад с духовным началом. Ибо умственная работа легче, чем грубый, мучительный физический труд. Но она, умственная работа, была привилегией господ. Словом, она представлялась более важной, чем физическая. И что же из этого получилось? А то, что местом, где якобы находятся после смерти наши духовные силы, стали считать «небеса», вознесенное над людьми царство духов.

3. Когда мы рубим дерево, оно трещит и стонет. Надо полагать, люди наделяли природу своей собственной способностью ощущать: не ощущает ли дерево боль? Нет ли у него души, как и у нас? Раз духовное сильнее, чем телесное, то не будет ли мстить нам дух срубленного дерева или убитого на охоте зверя? Отсюда недалеко и до обобщения этой мысли: молния, падающий с неба огонь и раскатывающийся вслед за тем грозный голос природы обожествлялись так же, как и другие природные процессы. Люди стали мыслить природу наделенной жизнью, одушевленной. А поскольку душа казалась древним людям более важной, чем тело, то, по их мнению, и в природе все обстояло точно так же. В соответствии с этим взглядом более важно не само дерево, а его дух.

4. К этому добавляется очень важный опыт людей: своим трудом они превращают природные вещи в полезные для себя предметы. Прежде чем приступить к работе, мы сначала обдумываем ее. Мы возводим дом в уме, прежде чем строить его. В этом тоже ищут доказательство того, что духовное имеет преимущество над телесным. А почему так не должно быть в природе? Почему эта таинственная духовная сила, скрывающаяся во всех природных вещах и за ними, не может быть тем, что поистине «обрабатывает» и целесообразно формирует всю природу, подобно нашему духу в процессе труда?

Но что происходит, когда мы формулируем эту мысль? Человек переносит на всю природу свою собственную роль изобретателя, работника, который изменяет природу сообразно своим планам и целям. Так возникает представление о неком действующем за природой (духовном) строителе и творце мира.

5. Однако эта таинственная сила, этот творец природы относится к нам то хорошо, то плохо — в зависимости от обстоятельств, от того, видимо, насколько мы портим ему дело. В точности узнать это нам не дано. Нам остается лишь просить это божественное существо быть милосердным к нам. А как нам его благожелательно настроить? Наверное, так же, как мы располагаем к себе наших соседей, когда навещаем их. Что мы делаем, когда приходим к ним? Мы изъявляем свои мирные намерения. Мы показываем им, что хотим жить в дружбе с ними. Более того, мы приносим им подарки, и, конечно, такие, которым они рады. Лучше всего что-нибудь из съестного, еды ведь всегда в обрез. Почему бы нам не дать чего-нибудь поесть и природным духам? Кусок мяса, например. Принесем им в жертву животное или даже человека, ребенка или пленного!

Все это — иллюстрация к тому, как из жизненных условий первобытных людей, их незнания самих себя и природы возникают религиозные представления.