Мартин Хайдеггер - Лекции о метафизике

Итак, наш вопрос: τι τо ov – что есть сущее? Мы начинаем раскрытие, следуя естественной направленности вопроса, и при этом постараемся сначала разобраться с тем, с чем прежде всего столкнемся. Что есть сущее? Имеется в виду всё сущее – не что-то конкретное, не множество и даже не вся совокупность, но большее, чем совокупность – имеется в виду сущее как нечто целое – заранее данное и единое. Кроме этого единого, сущего, нет ничего другого, будь то даже ничто (правда, ничто не является сущим, даже особого рода). Однако не будем сейчас размышлять о ничто, поскольку наша первоочередная задача – очертить сферу, внутри которой мы сможем двигаться, задавая вопрос, что есть сущее, сущее в целом, сущее как единое, исключающее возможность другого. Важно, однако, помнить и в дальнейшем всё время иметь в виду, что на самом первом, предварительном этапе осмысления вопроса о сущем мы сразу столкнулись с ничто.

То, к чему относится вопрос, что определяется (то есть раскрывается) самим вопросом, так сказать, «вопрошаемое», мы называем областью вопроса (das Feldder Frage). Однако в вопросе об этой области (о сущем в целом) не ставится задача познать всё необозримое разнообразие и затем сознавать себя пребывающим в этом «познанном разнообразии» – речь идет о сущем как о присутствующем, существующем. По сути дела, спрашивается только об одном. Но как нам его назвать? Если мы спрашиваем о сущем лишь в отношении его существования, то есть спрашиваем о сущем как о существующем, то наш вопрос о том, что есть сущее, в действительности вопрос о том, благодаря чему сущее есть сущее, то есть вопрос о самом существовании сущего (по-гречески – о бытии (oùσia) сущего).

Раскрывая область вопроса, мы неизбежно сталкиваемся и с целью вопроса (das Ziel der Frage) – с бытием сущего. Как только мы заговорили об области, сразу выявилась взаимосвязь с ничто, точно так же раскрытие области вопроса неразрывно связано с целью вопроса. На границе области вопроса, если можно так выразиться, находится ничто, точно так же когда говорят об области и цели вопроса, то и в цели – в бытии сущего – тоже оказываются близко к ничто, если, конечно, действительно вопрошают, т. е. действительно стремятся к поставленной цели. Ничто представляется чем-то совершенно ничтожным, обычным, которому оказывают слишком большую честь, называя его определенным словом, однако это «обычное» в конце концов оказывается столь необычным, что встретиться с ним можно только в весьма неординарных переживаниях. Обычное в ничто – всего лишь то, что оно имеет способность самоустраняться с помощью, к примеру, таких ничего не значащих слов: ничто абсолютно ничтожно. Небытие сущего следует за бытием сущего так же, как ночь следует за днем. Да и как могли бы мы познать день как день, не будь ночи. Труднейший, но вместе с тем самый верный пробный камень для испытания честности и силы философа – постигает ли он с самого начала в бытии сущего также и близость ничто. Кому в том отказано, окончательно и безнадежно находится вне философии.

Если бы раскрытие вопроса заключалось (к чему часто склоняются и охотно принимают на веру) всего лишь в поверхностной точке зрения на что-то, в непонятных намеках на вопрошаемое или в пространных рассуждениях о цели, то это раскрытие было бы давно завершено. Мы же едва ли находимся даже в начале. Мы ищем и стараемся постичь бытие сущего, из чего неизбежно следует, что в таком случае должно сосредоточиться на самом сущем. О вопрошаемом спрашивается не вообще – что противоречило бы сути вопроса, а вполне конкретно, в определенных аспектах (Hinsichten). Область вопроса, если рассматривать ее, имея в виду цель, предстает в двух различных аспектах.

О сущем как таковом спрашивается, что оно такое, на что оно похоже и, соответственно, как устроено: то есть спрашивается о конституции или устройстве сущего (die Verfassung des Seienden). Вместе с тем как бы ни было устроено сущее, с ним всегда связан способ существовать (die Weise zu sein): как таковое оно либо возможно, либо реально, либо необходимо, либо существует каким-нибудь другим способом. Кроме области и цели в исходном вопросе, следовательно, подразумеваются и два аспекта сущего – спрашивается и об устройстве сущего, и о его способе существовать. Лишь из того и другого, а также из их взаимосвязи определяется бытие сущего.

Исходный вопрос «Что есть сущее?» на первый взгляд, да и при последующих размышлениях, кажется весьма неопределенным – слишком общим, расплывчатым, непонятным. Произвольность поиска будто бы оставляет открытыми все прямые и обходные пути. Всякая попытка подтверждения правильности сделанных шагов кажется безнадежной. И вовсе не удивительно, пока вопрос находится в такой неопределенности! Но даже из нашего краткого обсуждения можно уяснить, что этот вопрос имеет весьма определенную и, похоже, очень богатую структуру, в общем-то, неизвестную и непонятную нам. Эту структуру мы снова благополучно перестанем сознавать, как только начнем смотреть на нее с «научных» позиций и пытаться исследовать «научно-техническими» методами, например, для подтверждения правильности сделанных шагов, ожидая чего-то похожего на очевидный, понятный, просчитанный результат некоего «эксперимента».