Мартин Хайдеггер - Лекции о метафизике

Мышление бытия не ищет опоры в сущем. Сущностное мышление чутко к знамениям непредсказуемого, в котором оно распознает пришествие неизбежного. Это мышление внимательно к истине бытия и помогает бытию истины найти свое место в историческом человечестве. Помощь сия не стремится к успеху, поскольку не нуждается ни в каком влиянии. Сущностное мышление помогает просто как твердое намерение, от которого – без всяких усилий и даже без всякого знания с его стороны – загорается ему подобное.

Мышление, прислушиваясь к голосу бытия, стремится выразить его в слове, через которое истина бытия входит в язык. Лишь если язык исторического человека происходит из этого слова, он адекватен. Если язык адекватен, порукой ему служит безмолвный голос тайного источника. Мышление бытия хранит это слово, выполняя тем самым свое предназначение. В этом причина бережного использования языка. Изречение мыслителя рождается в долгохранимом молчании и тщательном осмыслении открывшихся в этом молчании сфер. Родственно этому поэтическое именование. Равенство, как известно, уравнивает различное: поэзия и мышление совершенно равны в бережном отношении к словам, однако совершенно различны в собственных сущностях. Мыслитель говорит: «бытие». Поэт именует: «святое».

О связи поэзии и философии известно немало. Но ничего не известно о беседе с глазу на глаз поэта с мыслителем, которые «живут рядом друг с другом на разных горах».

Подлинное безмолвие всегда сопутствует ужасу как крайней форме экзистенциального страха, в котором бездна ничто отражается в человеческом существе. Ничто как другое в отношении сущего суть покрывало бытия. В бытии всякая судьба сущего изначально уже завершена.

Последняя трагедия последнего поэта ранней классической Греции «Эдип в Колоне» Софокла заканчивается строфами, которые обращаются к сокровенной судьбе этого народа и запечатлевают его вступление в неведомую истину бытия:

* Для перевода опубликованных в настоящем издании работ Мартина Хайдеггера не требовалось переложения всей терминологии философа на русский язык: эта сложная работа еще предстоит будущим переводчикам его основных сочинений, «Sein und Zeit» прежде всего (если этот фундаментальный труд вообще возможно перевести). В данных же произведениях используются далеко не все, но лишь важнейшие термины, а при «попутном» упоминании терминологически значащих слов и словосочетаний, смысл которых разъясняется в иных работах, к счастью, имелась возможность либо обойти их, передав контекстуальный смысл другими словами, либо просто перевести на русский язых в случаях, когда смысл в какой-то степени отражался и русским словом или словосочетанием.

Но о важнейших понятиях всё же необходимо сказать несколько слов.

Das Seiende, das Seiende im Ganzen, das Sein и das Dasein

«Das Seiende» традиционно переводится как «сущее». Разве что Хайдеггер в отличие от многих философов Нового времени относит к сущему не только «объективно» существующее, но всё существующее вообще – всё, что может быть воспринято каким угодно образом, а также всё, существование чего очевидно как-то иначе, например, наше «я». Сущее – не только «физический мир», но и идеи, концепции, сны, наши чувства, мы сами.

«Das Seiende im Ganzen» – «сущее в целом» (иногда «сущее во всей полноте», «вся полнота сущего»), что тоже достаточно адекватно.

«Das Sein» – «бытие», и это вполне приемлемо, поскольку в каком-то смысле и имеется в виду чистое бытие, бытие как таковое.

«Das Dasein» в первом приближении можно было бы перевести как «существование, присутствие, жизнь», однако само слово состоит из приставки «da» («здесь», «тут») и корня «sein» («бытие»), чему Хайдеггер придает особое значение, разъясняя смысл этого нового, введенного им понятия. То есть имеется в виду существование, присутствие. жизнь, и, одновременно, бытие, которое имеет место здесь и сейчас. Хотя варианты, конечно, возможны, приемлемым аналогом «das Da sein» на русском языке представляется «здесь-бытие». Правда, в настоящем переводе иногда для ясности понимания «понижается уровень абстракции» и дается более частное, подходящее по контексту значение «здесь-бытия»: это может быть «мы», «наше» и прочее. Например, вместо «Человеческое здесь-бытие может иметь дело с сущим, лишь если…» может быть написано «Мы можем иметь дело с сущим, лишь если…». В этом, кажется, нет ничего предрассудительного, поскольку и сам философ нередко поступает так же.