Бретт Кар - Правила жизни от Зигмунда Фрейда

Примерно двадцать лет спустя, в 1936 году, Фрейд вновь вернулся к этой теме в письме к французскому писателю Ромену Роллану. В нем он описывал ощущение нереальности, охватившее его, когда, будучи уже в зрелом возрасте, вместе с братом стоял он на афинском Акрополе. Его охватило чувство изумления и неверия. Фрейд был поражен ощущением того, что Акрополь существует в действительности.

«Как правило, люди заболевают в результате фрустрации, из-за неисполнения некоей жизненно важной потребности или желания. Но у этих людей все наоборот; они заболевают и порой полностью опускаются из-за того, что их самое сильное желание исполнилось. Однако контраст этих двух ситуаций не так велик, как кажется поначалу. В упомянутом парадоксальном случае место внешнего отказа занял внутренний отказ от влечения. Страдающий не позволяет себе испытывать счастье: внутренний отказ приказывает придерживаться внешнего запрета желания. Но почему? Потому что, как это и происходит в ряде случаев, люди не могут ожидать от судьбы такого подарка. Значит, опять возникает ситуация «too good to be true» (слишком хорошо, чтобы быть правдой), выражение пессимизма, значительный элемент которого, похоже, живет в душе многих из нас. В других случаях, как и в тех, когда успех приводит к краху, мы испытываем чувство вины или неполноценности, которое можно перевести так: «Я недостоин такого счастья, я не заслуживаю его»…

…

Но как раз мое переживание на Акрополе, которое привело к расстройству памяти и фальсификации прошлого, помогает нам продемонстрировать эту связь. Неправда, что в школьные годы я сомневался в реальном существовании Афин. Я сомневался только в том, что смогу когда-либо увидеть Афины. Мне казалось выходящим за пределы собственных возможностей путешествовать так далеко, «так преуспеть». Это было связано с ограниченностью и скудостью наших жизненных условий в годы юности. Несомненно, страстная жажда путешествий была также выражением желания вырваться из-под этого гнета, что сродни тому стремлению, которое заставляет многих подростков убегать из дому. Мне давно стало ясно, что значительная часть удовольствия от путешествия заключается в осуществлении этого раннего желания, а следовательно, коренится в недовольстве домом и семьей. Когда впервые видишь море, пересекаешь океан, познаешь на собственном опыте реальность города и страны, которые так долго были далекими, недостижимыми предметами желания, то чувствуешь себя героем, совершившим подвиги невероятного величия. В тот день на Акрополе я мог бы сказать брату: «Ты еще помнишь, как мы в юности день за днем ходили по одним и тем же улицам в школу, а каждое воскресенье – в Пратер или на экскурсию, которая была нам уже так хорошо известна? А теперь мы в Афинах и стоим на Акрополе! Мы действительно преуспели!» И если уж можно сравнить столь малое событие с великим, то вспомним, как Наполеон во время коронации в Нотр-Дам повернулся к одному из братьев (скорее всего это был старший брат, Жозеф) и заметил: «Что бы сказал на это Monsieur notre Pére (господин наш отец), если бы он мог сейчас присутствовать здесь?»

И здесь мы подходим к решению маленькой проблемы, почему мы уже в Триесте портили себе удовольствие от путешествия в Афины. Должно быть, с удовлетворением потребности «преуспеть» тесно связано чувство вины; в этом есть что-то неправильное, что было запрещено с начала времен. Это нечто такое, что связано с детским критическим отношением к отцу, с недооценкой, которая сменила раннюю детскую переоценку его личности. Дело выглядит так, будто в успехе главное – «преуспеть» больше, чем отец, и как будто все еще запрещается стремление превзойти отца.

К этому универсальному мотиву в нашем конкретном случае добавился особый момент. В самой теме Афин и Акрополя содержалось доказательство сыновнего превосходства. Наш отец был торговцем, у него не было даже среднего образования, и Афины мало что могли значить для него. Таким образом, то, что мешало нам наслаждаться поездкой в Афины, было чувством сыновней благодарности».

«Расстройство памяти на Акрополе», 1936

Фрейд полагал, что в момент триумфа над собственными родителями – то есть когда мы становимся богаче, плодовитее, успешнее или просто живем лучше или дольше (или когда нам это только кажется) – мы испытываем острое чувство вины за то, что уязвили или пристыдили их. Мы боимся, что обиженные родители могут напасть на нас, чтобы как-то выплеснуть собственную зависть. Разумеется, Фрейд считал, что подобные процессы протекают исключительно бессознательно. Проводя самоанализ, он высказал предположение, что испытал такое ощущение на Акрополе. Он знал, что его малообразованный бедный отец, торговец шерстью Якоб Фрейд, никогда не достигал подобных высот. Зигмунд Фрейд понял, что сделал нечто опасное и жестокое по отношению к отцу – и это несмотря на то, что отец его умер несколько лет назад Фрейд никогда не отрицал, что отказ от желаний причиняет страдания. Разумеется, если мы не получаем повышения, если нас бросает наш партнер, если нас разочаровывают родители, мы несчастливы. Но Фрейд ввел в психологию новую идею: каждый из нас может серьезно расстроиться, когда наши желания исполняются . Это происходит не потому, что мы не знаем, что делать с вновь обретенным статусом или богатством. Нет, мы просто боимся, что наше процветание каким-то образом обижает наших родителей.