Дэниэл Деннет - Насосы интуиции и другие инструменты мышления [litres]

В знаменитой статье философ Дэвид Чалмерс (1995) отличает “легкие” проблемы сознания от того, что сам называет (с большой буквы “Т”) Трудной проблемой сознания. “Легкие”, по мнению Чалмерса, проблемы все равно весьма трудны. Вот, например, несколько сложных вопросов о сознании:

1. Как сознание позволяет нам говорить об образах, которые мы видим, звуках, которые слышим, запахах, которые чувствуем, и так далее? (Или – в упрощенном варианте – как информация из тех зон мозга, которые отвечают за восприятие, используется в зонах, отвечающих за язык, для формирования предоставляемых нами отчетов и ответов?)

2. Когда мы выполняем рутинную задачу (с которой можем справиться “едва ли не во сне”), почему сознание включается всякий раз при возникновении проблемы и каким образом оно помогает нам ее решить?

3. Сколько независимо движущихся объектов мы можем одновременно непрерывно отслеживать и как мы это делаем? (Ответ: как минимум четыре. Убедиться в этом можно, посмотрев потрясающую демонстрацию этого феномена, называемого FINST-индексацией, на сайте http://ruccs.rutgers.edu/finstlab/MOT-movies/MOT-Occ-baseline.mov.)

4. Что происходит, когда что-то “вертится у вас на языке” – когда вы знаете, что ответ вам известен и почти можете его озвучить?

5. Почему нужно понимать шутку, чтобы она казалась смешной? (Ответ длиною в целую книгу см. в работе Hurley, Dennett, Adams 2011.)

По словам Чалмерса, эти проблемы относительно легки, поскольку связаны с когнитивными функциями сознания – тем, что мы можем делать , используя непрерывно проистекающие в мозге процессы отслеживания, направления внимания, обработки информации и вызывания ее из памяти. Как бы сложно ни было решить эти проблемы, их решения будут поддаваться проверке и корректировке в ходе экспериментов, и на самом деле мы делаем успехи в отношении “легких” проблем. К примеру, мы в состоянии сконструировать относительно простые компьютерные модели, которые весьма убедительно воспроизводят соответствующие функции, так что мы можем быть уверены, что мозг справляется с ними, не прибегая к магии или чему-либо, не имеющему аналогов в природе. Можно создать робота, демонстрирующего все эти феномены, – если не сегодня, то в обозримом будущем.

Трудной, в представлении Чалмерса, является проблема “ опыта ” – что значит быть сознательным, – невыразимая, не поддающаяся анализу таковость сознательности. Робот мог бы вести себя так, словно бы он сознателен: отвечать на все наши вопросы, отслеживать все движущиеся объекты, испытывать на себе действие феномена, когда что-то “вертится на языке”, смеяться исключительно впопад и (бессознательно) чувствовать себя растерянным или ошарашенным, – но на самом деле голова у него оставалась бы при этом пустой. Робот был бы зомби, не имеющим ни намека на внутренний мир, свойственный нам с вами – обычным сознательным людям.

Согласно Чалмерсу, бодрствуя, мы с вами, милостивый читатель, понимаем, что мы сознательны. Философский зомби этого не понимает – он никогда не бодрствует и не обладает внутренним миром – он кажется сознательным лишь внешне . Само собой, он убедительно настаивает, что столь же сознателен, как и мы с вами, а если подвергнуть его проверке на детекторе лжи, он прекрасно справится с тестом на искренность, но, будучи зомби, он ошибается! (Зомби также неотличимы от обычных сознательных людей, когда нейробиологи анализируют активность их мозга при помощи фМРТ и тому подобных тестов.) Очевидно, что отличить сознательного человека от зомби – действительно трудная задача (если считать ее задачей вообще). Если же это трудно, то объяснить существование этих различий еще труднее – в этом и заключается Трудная проблема сознания. Некоторые из нас, включая и меня самого, полагают, что Трудная проблема – плод воображения Чалмерса, но другие – и их на удивление много – убеждены, что существует или должна существовать реальная разница между сознательным человеком и совершенным зомби и что эта разница важна.

Позвольте мне рассмотреть эту любопытную ситуацию: некоторые из нас сомневаются в существовании Трудной проблемы, в то время как другие считают нас ненормальными, раз мы вообще позволяем себе в этом усомниться. По их мнению, любому сознательному существу совершенно очевидно и интуитивно понятно его собственное сознание, но это наше удивительное свойство (пока) не поддается научному пониманию, а следовательно, заслуживает называться Трудной проблемой. Сблизить эти альтернативные точки зрения невозможно. Одна из них точно категорически неверна. Я годами пытался продемонстрировать, что, каким бы привлекательной ни казалась эта идея, от нее следует отказаться. Я вполне уверен, что мысль о существовании Трудной проблемы ошибочна, но не могу этого доказать. Более того, даже если бы я мог представить доказательства, они не встретили бы понимания, ибо некоторые философы заверяют меня, что ничто не заставит их пересмотреть свою позицию по этому вопросу, поскольку все настолько очевидно и неоспоримо, что никакой аргумент не может подорвать или сокрушить их доверие к этой идее. В связи с этим я не стану совершать тактическую ошибку и пытаться рациональными доводами опровергнуть убеждение, которое выходит за рамки разумного.