Array Сборник статей - Творчество и развитие общества в XXI веке - взгляд науки, философии и богословия

3. Собственно научные коллективы, группы профессиональных учёных, как правило, под руководством крупных теоретиков и / или организаторов науки, их единомышленники, последователи, ученики, работающие в данном проблемном поле, использующие принятую научную методологию, как правило, в едином исследовательском стиле.

4. Институты и инфраструктура возникновения и воспроизводства научных коллективов – высшие учебные заведения, научные организации, лаборатории, научные издания и пр., в рамках и вокруг которых научные сообщества объединяются и существуют относительно продолжительное время.

5. Социальные институты, социальная среда научных школ (социальный заказ) – идеологические, политические аспекты их существования, экономическая поддержка заинтересованных социальных институтов (в том числе государства), научные коммуникации, конвенции, стиль и традиции, информационно-просветительские возможности, степень социального влияния и пр.

Представляется очевидным, что только при наличии всех перечисленных признаков, или составляющих элементов, научная школа может полноценно существовать в данном качестве, хотя их влияние на формирование школ неравнозначно.

Следует ещё раз подчеркнуть, что возникновение и институализация научной школы реально осуществляется, когда складываются соответствующие общенаучные (гносеологические) и социально-исторические предпосылки.

Во-первых, имеется в наличии развитая философская система, в задачи которой входит формулировка метафизических аксиоматических оснований исследовательской программы.

Во-вторых, сама наука как форма общественного сознания и разновидность познавательной деятельности достигает определённой зрелости – сформировалась система специализации наук, при которой частные научные дисциплины получают свои предметные области при посредстве процедур умозрительного абстрагирования, при этом определяется особенный круг задач и проблем, признанный научным сообществом, которые решаются частными науками при помощи соответствующего специально формируемого теоретико-эвристического инструментария.

В-третьих, сформировался особенный кругучёных-профессиона-лов, получивших от общества санкцию на данный вид деятельности и нуждающийся для собственного воспроизводства в научно-образовательных структурах. Поэтому в проблемно-целевом смысле можно сказать, что любая научная школа представляет собой единство четко артикулированной научной проблемы; концепций, теорий и методов её решения; устойчивого организованного воспроизводящегося коллектива людей, профессионально занятого её разработкой.

Вернемся теперь непосредственно к анализу экономических школ в России. В массе различных мнений о РЭШ можно выделить три основные авторские позиции.

Первая группа авторов, довольно многочисленная, хотя и неоднородная, по разным соображениям полностью отрицает наличие оригинальной экономической школы, не только в исторической, но и в современной России. Например, упоминавшаяся ранее либералистская концепция догоняющего духовного развития в сочетании с шумпетерианской методой разделения научно-эпистолярного наследия на экономическую мысль и экономический анализ порой формулирует данную идею в довольно радикальной форме [60]. В данной схеме удел российской экономической мысли, не вооруженной ни опережающими абстрактно-универсальными принципами, очерчивающими наш предмет (например, принципами методологического индивидуализма, «невидимой руки», экономического человека с его утилитарно-рациональным поведением, свободы конкуренции и пр.), ни формально-аналитическим инструментарием, выполняющим «защитно-поясную» функцию для этих принципов, в этой схеме довольно невзрачен – она просто превращается в собрание «мнений, лозунгов по поводу экономической политики и других вопросов общественной жизни» [61], а следовательно, не приобретает статус полноценной науки, не обладает возможностями и инструментарием для поиска истины и реализации прочих функций науки, а значит, не способна формулировать целеполагающие установки и стратегии развития страны.

При более мягком подходе сторонники данной точки зрения стремятся обнаружить в отечественном наследии социально-экономической мысли определённое сходство идей, мнений или воззрений отдельных отечественных мыслителей с идеями или концепциями, известными на Западе, что, по сути, также означает отрицание не только её оригинальности, но и общетеоретической значимости. Согласно данной логике, практически все авторы, писавшие в России на экономические темы (это касается как современных авторов, так и учёных прошлых поколений), их мысли, труды, оригинальные теории и пр., приписываются известным, в основном западноевропейским, экономическим школам, например: Ю. Крижанич – представитель меркантилизма, Н. Мордвинов – фритредер, X. Шлецер – смитиаец, Г. Шторх – основоположник исторической школы в России, Е. Слуцкий – маржиналист, П. Струве – легальный марксист, Е. Гайдар – не-окпассик, и т. д. Те же отечественные авторы, которые не вполне или вообще не вписываются в данную канву, например авторы «Домостроя» о. Сильвестри А. Адашев, Г. Сковорода, или славянофилы и народники, или марксисты советского времени, пишущие о закономерностях первой фазы коммунистической формации, объявляются принадлежащими к периферийным, маргинальным (причём скорее социальным, чем экономическим) доктринам, не оказывающим существенного влияния на развитие мировой экономической мысли. Но раз теории заимствованы, то и соответствующие школы привнесены и неоригинальны, их ценность зависит лишь от точности копирования прототипа и проявляется в основном просветительски-дидактическом (миссионерском) аспекте.