Гэнки Кавамура - Если все кошки в мире исчезнут [litres]

Она промучилась так в течение часа, а потом ей ввели внутривенно обезболивающее, погрузившее ее в глубокий сон. Теперь она мирно спала. Так мирно, что было сложно поверить, что совсем недавно ее мучили такие сильные боли.

Я расслабился и полностью вымотанный сел на стул рядом с кроватью. Вскоре я тоже уснул.

Я понятия не имел, сколько времени прошло, но, когда проснулся, мама сидела в кровати, читая книгу под маленькой портативной лампой. Неожиданно она снова вернулась в свое нормальное состояние.

«Ты хорошо себя чувствуешь, мама?»

«О, ты проснулся. Да, сейчас все в порядке».

«Отлично».

«…Я думаю, что со мной будет».

Мама разглядывала свое запястье. Она очень сильно похудела.

«Я стала совсем как Латук».

«Мама, не надо так говорить!»

«Ты прав, извини».

Окно больничной палаты выходило на запад, и закатное солнце пылало ярко-розовым цветом, еще ярче и красивее, чем обычно. На маминой прикроватной тумбочке стояла фотография. Это была одна из тех фотографий, которые мы сделали во время нашей поездки к горячему источнику. Мама, папа и я – мы все смотрим на камеру, улыбаясь, повернувшись к океану спиной.

«Поездка на горячий источник была чудесной».

«Да, действительно».

«Я тогда разволновалась, а что, если мы не найдем нужный нам отель».

«Да, я и вправду тогда запаниковал».

«А когда вспоминаешь об этом сейчас, то все кажется таким забавным».

«Да, так и есть».

«Сашими там были вкусные».

«Мы должны съездить туда еще раз».

«Да, должны. Но не думаю, что это возможно».

Мама говорила об этом так буднично, несколько раз упомянув, что она не верит, что это произойдет. Я не мог заставить себя как-то отреагировать на ее слова.

«Похоже, папа еще не приходил, верно?»

Я больше не мог обходить стороной этот деликатный вопрос.

«Нет, похоже, нет…»

«Я просила его навестить меня, но он ответил, что придет после того, как закончит ремонтировать часы, которыми сейчас занимается».

«О, вот как…»

У мамы были любимые наручные часы, которые она носила постоянно. Именно эти часы чинил отец. И это были единственные наручные часы, приобретенные ею за все время… что довольно странно, учитывая тот факт, что она вышла замуж за человека, зарабатывающего ремонтом часов.

Это был наш последний разговор. Вскоре ей стало хуже, и через час она умерла.

«А что такого особенного в этих часах?»

«Это первый подарок, который сделал мне твой отец».

«О, вот как».

«Он собрал их собственноручно из антикварных деталей из своей коллекции».

«Так он действительно сделал что-то хорошее однажды?»

«Да. Ты знаешь, он правда очень милый. Просто ему сложно выразить это».

Когда мама заговорила об отце, она вдруг стала вести себя как молоденькая девушка, рассмеявшись девчоночьим смехом.

«На прошлой неделе, когда твой отец приходил ко мне, я сказала ему, что мои часы остановились. И тогда он забрал их, молча. Думаю, он хотел починить их».

«Но, боже мой, почему именно сейчас?»

«Не переживай из-за этого. Я счастлива, что ты здесь. Но все люди разные. И есть разные способы показать кому-то свою любовь».

«Не знаю…»

«Именно так все и происходит».

Это был наш последний разговор. Вскоре ей стало хуже, и через час она умерла.

Я звонил в мастерскую не переставая, но отец не снимал трубку. Наконец он пришел, спустя полчаса после ее смерти. В руках он держал мамины наручные часы. Он не смог завести их. Мамино бездыханное тело лежало там, и тогда я проклял его.

Почему теперь? Почему в такое время? Я просто не мог его понять, как бы мама ни пыталась мне это объяснить.

Они забрали маму в морг. Больничная палата опустела. На кровати, где лежала мама, осталась только чистая белая простыня… Это уже было выше моих сил. На прикроватной тумбочке лежали ее наручные часы. Она всегда носила их, не снимая. Они словно срослись с ней. А теперь из них вышла вся жизнь. Наручные часы стали бесполезным предметом, мусором. Я вдруг вспомнил красный ошейник Латука, и эта мысль только усилила мою боль. Я взял часы и прижал их к сердцу, а потом заплакал, стоя там в одиночестве.

С того дня мы с отцом больше никогда не разговаривали.

Даже сейчас я не могу сказать, как так произошло, что у нас с отцом все разладилось. Мы были счастливой семьей. Мы были близки. Вместе выходили куда-то поесть или ездили отдыхать. Но со временем, по непонятной для меня причине, те основы, на которых строились взаимоотношения с отцом, просто прогнили.