Марк Антонин - Наедине с собой

Постоянно размышляй о том, что все происходящее ничем не отличается от происходившего ранее и того, что произойдет в будущем. Пусть предстанут перед твоим взором целые периоды жизни и сходные друг с другом положения, которые известны тебе или из собственного опыта или из истории более раннего времени: весь двор Адриана, весь двор Филиппа, Александра, Креза.

Крез – царь Лидии (595–546 гг. до н. э.), славился таким богатством, что его имя стало нарицательным. Он одним из первых начал чеканить монеты, а также установил стандарт чистоты монетного металла и рисунок на лицевой стороне монеты. Был последним царем Лидии из рода Мермнадов, затем государство было завоевано персами.

Ибо повсюду здесь одно и то же, только другие действующие лица. Всякий сокрушающийся и выражающий неудовольствие по поводу чего-нибудь должен напоминать тебе поросенка, который бьется и визжит при заклании.

Стоики считали, что следует желать того, чтобы все происходящее случалось так, как следует в соответствии с природным законом, считалось, что добродетельное следование такому желанию означает сотрудничество человека с мировым целым. То есть, поросенок при заклании должен не визжать и биться, а спокойно принимать свою участь, так как именно в этом состоит его предназначение – быть принесенным в жертву на алтаре.

Но недалеко от него ушел и тот, кто на своем ложе в одиночестве оплакивает про себя тяготеющий над нами рок. Ты же подумай о том, что только разумному существу дана возможность добровольно следовать событиям, – простое же следование необходимо для всех.

Перебирая мысленно все предметы своей деятельности, спрашивай себя относительно каждого в отдельности, – не потому ли смерть страшна, что я его лишусь?

Если тебя возмущает чье-либо заблуждение, не медля, оглянись на себя. Представь, в каком сходном грехе ты сам повинен, почитая, например, благо, деньги, наслаждение, суетную славу или что-нибудь в этом роде. Усмотрев это в себе, ты вскоре забудешь о гневе, особенно, если сообразишь, что тот человек вынужден быть таким. Что ему остается делать? Если можешь, то освободи его от этого принуждения.

Подумав о Сатироне Сократите, представь себе Евтиха или Гимена, вспомнив о Ефрате – Евтихия или Сильвана. Если напомнишь себе об Алкифроне, не забудь Тропеофра, а подумав о Ксенофонте – Критона или Севера.

Исследователи спорят, о каких именно исторических личностях идет речь, и с уверенностью не могут идентифицировать их.

Думая о себе, вспоминай кого-либо из Цезарей, и так поступай во всем.

Затем задай себе вопрос: «Где они все?» Нигде или неведомо где. И тебе станет ясно, что все человеческое – дым, ничто. Особенно, если представишь себе, что однажды изменившееся уже никогда не возникнет вновь в беспредельности времени. Чего же ты добиваешься? Почему тебе недостаточно провести достойно свой краткий век? Какого материала и каких условий деятельности ты избегаешь? Ибо что такое все это, как не упражнение для разума, созерцающего всю жизнь точным и отвечающим природе вещей взглядом? Не отступай же до тех пор, пока не освоишься со всем этим, как усваивает себе все здоровый желудок, как сильный огонь обращает в пламя и свет все брошенное в него.

Пусть никто, утверждающий о тебе, что ты человек неискренний и нехороший, не говорит правды, пусть ошибается всякий, думающий о тебе что-нибудь подобное. Все это зависит только от тебя. Кто, в самом деле, мешает тебе быть хорошим и искренним человеком? Только реши раз навсегда не жить, если не сможешь быть таким. Ибо, если ты не таков, то разум не удерживает тебя (в жизни).

Что при данном материале было бы правильнее всего сделать или сказать? Что бы это ни было, это может быть сделано или сказано. И не ссылайся на препятствия.

Ты прекратишь свои стенания только тогда, когда почувствуешь, что в данной ситуации делать то, что свойственно строю человеческой природы, столь же приятно, как привольная жизнь для любителей наслаждений. Ибо каждая возможность действовать согласно своей особой природе должна почитаться радостью. Но эта возможность имеется всюду. Ни цилиндру, ни огню, ни воде, ни всему остальному, относящемуся к мертвой и неразумной природе, не дана возможность всегда находиться в свойственном им движении: множество препятствий мешает этому. Дух же и разум могут, превозмогая все препоны, сохранить направление, которое от природы свойственно им и которое они желают. И, памятуя о той легкости, с которой движется, все превозмогая, разум, как огонь движется вверх, камень вниз, цилиндр по склону, ты уже не стремись ни к чему иному.