Арман Николи - Фрейд и Льюис. Дебаты о Боге

Но почему именно Фрейд и Льюис? Тому есть несколько причин. Во-первых, оба глубоко, ясно и лаконично писали о четком и характерном мировоззрении. Фрейд получил вожделенную литературную премию Гёте, а Льюис стал преподавателем литературы, известным литературоведом и неимоверно популярным и плодовитым писателем. Оба написали автобиографии и тысячи писем, в которых достаточно хорошо видно, как они проживали свою жизнь. Фрейд и Льюис дают нам особенно чистые линзы, сквозь которые можно рассмотреть эти два мировидения.

Но, быть может, их взгляды на мир – просто философские спекуляции, где нет верного или ложного ответа? Нет, это не так. Один взгляд начинается с фундаментальной предпосылки о том, что Бога нет, другой основан на том, что Он существует. Они несовместимы – если один верен, то другой ложен. Важно ли нам знать, какой к чему относится? И Фрейд, и Льюис считали, что важно. Они посвятили значительную часть жизни исследованию этих тем, снова и снова задавая вопрос: «А верно ли это?»

Фрейда волновало, есть Бог или нет. В переписке времен учебы в колледже Венского университета он постоянно возвращается к этому вопросу. Этот интерес отражают и его философские произведения вплоть до последнего большого труда «Моисей и монотеизм». В «Вопросе о мировоззрении» Фрейд приводит доказательства отсутствия Бога. Он упоминает проблему страдания и затем, используя психологическую аргументацию, заключает, что вся идея Бога – лишь проекция детского желания обрести родительскую защиту от превратностей судьбы. Он отвечает и сторонникам духовного мировоззрения, которые заявляют, что «вера имеет божественное происхождение и была нам дана как откровение Духа, которого человеческий дух не в силах понять». Это, возражает Фрейд, «явный случай использования голословного утверждения того, что не требует доказательств». А далее говорит: «За этим стоит истинный вопрос о том, существует ли божественный дух с его откровениями, и фразами о том, что, мол, нельзя о таком спрашивать, проблему не решить».

Льюис разделяет мнение Фрейда: да, это и правда наиважнейший вопрос. Он пишет: «Это дверь, за которой, как думают иные, ждет тайна вселенной. Либо это правда, либо нет. Если это неправда, значит, та дверь на самом деле скрывает просто-напросто величайший обман… из всех известных обманов». Многие согласны с ответом Льюиса – недавний опрос института Гэллапа показал, что подавляющее большинство взрослых американцев верит в Бога. Льюис прав: если духовное мировоззрение ложно, это не только обман, но и самая наглая мистификация из всех, известных роду человеческому. И тогда остается лишь одна альтернатива: последовать совету Фрейда, который призывает нас взрослеть и повернуться лицом к тому суровому факту, что мы одиноки во вселенной. Мы лишимся каких-то утешений, говорит Фрейд, но истина, хоть и суровая, в конечном итоге освободит нас от ложных надежд и нереалистичных ожиданий. Но если духовное мировоззрение истинно, тогда все прочие истины теряют свое значение. Ничто прочее не обладает столь же глубоким и всеобъемлющим смыслом для нашей жизни.

Коль скоро и Фрейд, и Льюис считали, что вопрос бытия Бога – самый важный в жизни, давайте попытаемся понять, как они пришли к своим несовместимым ответам. И давайте рассмотрим их биографии – как они прожили свои жизни – и посмотрим, на чем строили свои доказательства оба мыслителя, ведь судьбы их красноречивее слов и весомее любых аргументов.

Клайв Стейплз Льюис, родившийся на поколение позже Зигмунда Фрейда, в первой половине жизни разделял атеистическое мировоззрение основателя психоанализа, – но в конечном итоге отверг атеизм. Когда Льюис начал преподавать в Оксфорде, труды Фрейда уже повлияли на многие дисциплины, включая ту, которой занимался Льюис, – литературоведение. Льюис прекрасно знал все аргументы Фрейда, может быть, потому, что именно на них основывал свою позицию, когда был атеистом. В автобиографии он пишет: «Все мы в то время увлекались новой психологией. Мы не принимали ее целиком, но все были под ее влиянием. Больше всего нас интересовала “фантазия” или склонность выдавать желаемое за действительное. Все мы (ну разумеется!) были поэтами и критиками и потому высоко ценили “воображение” (в том смысле, какой придавал этому слову Кольридж), так что нам было важно отделить его… от фантазии, в том смысле, в каком ее понимали психологи» [3] Lewis, Surprised by Joy , p. 203. .