Иоганн Вольфганг Гёте - Учение о цвете

Я принимал эти вещи близко к сердцу, они глубоко интересовали меня; но я очутился в новом, необозримом поле, измерить которое не чувствовал себя способным. Я озирался вокруг, ища везде сотрудников; я охотно передал бы кому-либо другому мои приспособления, мои наблюдения, мои догадки, мои убеждения, если бы только хоть сколько-нибудь мог надеяться, что они принесут плоды.

Все мои настойчивые попытки заинтересовать других были тщетны. Последствия Французской революции взбудоражили все умы и в каждом частном лице пробудили высокомерие власти. Физики, в союзе с химиками, были заняты исследованиями о газах и гальванизмом. Везде находил я неверие в мое призвание к этому предмету, везде своего рода антипатию к моим работам, и чем ученее и богаче знаниями были люди, тем определеннее выражалась эта антипатия.

Было бы, однако, чрезвычайной неблагодарностью с моей стороны не назвать здесь тех, кто поощрял меня благосклонностью и доверием. Веймарский герцог, которому я издавна был обязан всеми условиями деятельной и приятной жизни, подарил мне и на этот раз место, досуг, спокойствие для этого нового предприятия. Герцог Эрнст Готский открыл мне свой физический кабинет, благодаря чему я был в состоянии разнообразить опыты и проделать их в большем масштабе. Принц Август Готский поднес мне выписанные из Англии дивные ахроматические призмы, как простые, так и составные. Примас, тогда в Эрфурте, оказывал моим первым и всем следующим опытам непрекращавшееся внимание, а одну подробную статью он удостоил даже снабдить сначала до конца собственноручными примечаниями на полях; я и сейчас храню ее среди бумаг как в высшей степени ценное воспоминание.

Среди ученых, оказывавших мне поддержку, я насчитывал анатомов, химиков, литераторов, философов, как Лодер [64] Христиан Иванович Лодер (1753–1832) – немецкий анатом, профессор в Иене; Гёте в 1780-е и 1790-е гг. обучался у него анатомии. Позже Лодер переехал в Россию, был профессором в Москве, где организовал завод искусственных минеральных вод. , Зёммеринг [65] Самуэль Томас Зёммеринг (1755–1830) – немецкий анатом и физиолог, приятель Гёте, первый применивший идею метаморфоза к изучению уродств у человека и строивший так называемые «тератологические ряды». , Гёттлинг [66] Иоганн Фридрих Август Гёттлинг (1755–1809) – немецкий профессор химии и технологии в Иене. , Вольф [67] Фридрих Август Вольф (1759–1824) – филолог, исследователь античной культуры, профессор в Галле, автор «Пролегомен к Гомеру» (1795). Друг Гёте. , Форстер [68] Георг Форстер (1754–1794) – немецкий естествоиспытатель, этнограф, публицист и писатель. Гёте был с ним знаком и переписывался. , Шеллинг [69] Фридрих Вильгельм Йозеф фон Шеллинг (1775–1854) – немецкий философ-идеалист. Гёте встречался с ним и симпатизировал некоторым его натурфилософским идеям. – и ни одного физика [70] Впоследствии поддержали Гёте также Г. В. Ф. Гегель, физиологи Иоганн Мюллер, Я. Э. Пуркинье и А. Шопенгауэр (все трое с оговорками); Зёммеринг потом отказался от физической теории Гёте. (Примеч. В. Л.) .

С Лихтенбергом [71] Георг Кристоф Лихтенберг (1744–1799) – немецкий физик, редактор учебника физики Эркслебена. я переписывался некоторое время и послал ему несколько двигавшихся на подставках экранов, на которых можно было удобно представлять все субъективные явления; равным образом и несколько статей, правда еще довольно необработанных и топорных. Одно время он отвечал мне; но когда я под конец стал настойчивее преследовать внушавшую мне отвращение Ньютонову белизну, он перестал писать и отвечать относительно этих вопросов; да, у него не хватило даже любезности упомянуть о моих статьях «К оптике» в последнем издании своего Эркслебена! [72] Курс физики. Так я снова был предоставлен своему собственному пути.

Очевидное aperçu – точно привитая болезнь: от нее не отделаешься, пока не переможешь ее. Уже давно начал я читать по этому предмету. Крохоборство руководств скоро опротивело мне, а их ограниченное однообразие слишком бросалось в глаза. И вот я приступил к Ньютоновой «Оптике», на которую ведь, в конце концов, каждый ссылался, и был рад тому, что софистичность, ложность его первого эксперимента уже наглядно доказана мне моими таблицами и что я мог легко решить всю загадку. Удачно овладев этими форпостами, я проник в книгу глубже, повторил эксперименты, развил и упорядочил их и нашел очень скоро, что вся ошибка покоится на том, что в основу положен сложный феномен и из сложного выводится более простое. Потребовалось, однако, немало времени, чтобы пробраться сквозь все ходы лабиринта, в которые Ньютону заблагорассудилось запутать своих преемников. В этом оказались мне очень полезны Lectiones opticae как написанные проще, с большой искренностью и убежденностью автора. Результаты этих работ изложены в моей «Полемической части».