Александр Ивин - Логика оценок и норм. Философские, методологические и прикладные аспекты. Монография

История является самоосмысленной в том же самом смысле, в каком осмысленны индивидуальная жизнь, познание, истина, любовь и иные «практические» действия. Жизнь человека в своем течении сама себя оправдывает, что не исключает, конечно, того, что она имеет и инструментальную ценность. Познание и истина также во многом находят оправдание в самих себе. Любят, чтобы любить, ничто не может оправдать любовь, кроме нее самой.

Автаркический смысл истории получил свое классическое выражение в древнегреческом мышлении. С точки зрения последнего история движется по кругу, возвращаясь к своему исходному пункту, она не имеет никакой, находящейся в конце ее или вне ее цели. Течение истории включает возникновение, расцвет и упадок каждого отдельного исторического бытия. Будущее случайно, и оно не может придать ценность и смысл настоящему. В моменты триумфа следует думать о возможных ударах судьбы. Выражая это мироощущение, римлянин Сципион говорил по поводу разрушения Карфагена: та же судьба, которую готовил Рим своему врагу, постигнет когда-нибудь и сам Рим, так же, как некогда она постигла Трою.

Автаркический смысл истории хорошо согласуется с ее субъективным инструментальным смыслом: история имеет ценность и, значит, смысл сама по себе, в самом непосредственном ее течении; но она имеет сверх того смысл как средство реализации определенных человеческих идеалов.

Если история имеет только субъективный смысл, должен быть отброшен старый, не являющийся в своей основе универсальным принцип: высший суд – это суд истории . Данный принцип противоречит убеждению, что высшим судьей своей жизни и своей истории является сам человек. Своей деятельностью, направленной на реализацию определенных идеалов, он делает конкретный фрагмент истории оправданным или неоправданным.

В основе представления об истории как средстве реализации идеалов, выработанных самим человечеством, лежит идея самосозидающегося человечества , будущее которого определяется им самим, а не божественной волей или непреложными законами истории. Человечество, подобно Богу в еретической мистике, должно совершить парадоксальное действие: опираясь на свои собственные, ограниченные (в отличие от божественных) силы, оно должно возвыситься над самим собой.

Подводя итог обсуждению пониманий смысла истории, можно сказать, что, если истории приписывается объективный, не зависящий от деятельности человека смысл, философская теория ценностей, или аксиология, вырождается в рассуждения о том, как может человек способствовать реализации той глобальной цели, которая в общем-то объективно не зависит от его деятельности. Иными словами, аксиология превращается во внутренне противоречивое занятие. Оно подобно организации общественного движения, настаивающего единственно на том, чтобы камни падали на землю, когда их выпускают из рук.

Если какая-то конкретная цивилизация приписывает истории объективный смысл, эта цивилизация истолковывает историю как однозначно предопределенное движение к цели, реализация которой объективно не зависит от усилий человека. Неудивительно, что в философии такой цивилизации аксиология как самостоятельный раздел отсутствует.

Аксиология обретает пространство для своего существования только в случае, если человеческой истории придается субъективный, зависящий от деятельности человека, и в частности от его оценок и норм, смысл.

Отличительной особенностью наук о культуре является то, что почти все сколько-нибудь важные их принципы и заключения представляют собой двойственные, описательно-оценочные утверждения .

Такого рода утверждения нетрудно найти и в науках о природе, если последние рассматривать в динамике – не только как результат, но и как процесс научной деятельности. Однако в естественно-научных теориях двойственные утверждения подобны строительным лесам, нужным в ходе построения теории. Как только возведение теории завершается и она приобретает хорошую эмпирическую и теоретическую поддержку, оценочный компонент двойственных утверждений уходит в тень, и они начинают функционировать как обычные описания. В социальных и гуманитарных теориях двойственные высказывания – необходимые составные элементы как формирующихся, так и устоявшихся теорий.