Екатерина Биричева - Концепт «субъекта» в пространстве неклассической онтологии

Поскольку бытие – это всегда «моё» бытие, мы не можем в вопросе раскрытия понимания бытия опираться на точку зрения другого мыслителя. «В конце концов, в ситуации самообоснования у меня вообще может не оказаться собеседников» [2, с. 18]. Если обращение к произведениям других мыслителей даёт нам «шанс научиться кое-чему, позволяет начать путь к обретению цвета в философии» [28, с. 23], то, занимаясь историко-философским исследованием, мы не можем «научиться» у других авторов говорить о своём бытии. Но не случайно в предыдущем параграфе было заявлено то, что «преонтологическое» понимание бытия, важное для мышления концептами, есть «педагогика» концепта: научиться необходимо. Эта педагогика предполагает, в первую очередь, работу с собой. «Любая встреча с Другим здесь – всего лишь повод прояснить то, что уже заложено в моей ситуации и ждёт своего осмысления. Момент встречи поэтому совпадёт здесь с моментом узнавания мысли Другого как своей собственной, и узнавание это опять же не зависит от моих сознательных усилий» [2, с. 18].

Не случайно многие мыслители вообще избегают непосредственных разговоров о бытии, осознанно или нет: бытие неуловимо, оно ускользает, как только мы пытаемся «схватить» его и «запихнуть» в рамки предложения.

«Философия по природе парадоксальна, но не потому, что отстаивает наименее правдоподобные мнения или принимает мнения взаимно противоречивые, а потому что она пользуется фразами стандартного языка, чтобы выразить нечто выходящее за рамки мнения и даже вообще предложения» [27, с. 94]. «Бытие неопределимо», оно, «бездомное», говорит о себе «безъязыким, немым» способом [15, с. 3-4]. И, тем не менее, это не снимает задачу высказать своё понимание бытия. Более того, в пространстве «номадических» интуиций нам с ним, «бездомным», по пути (как ни крути, «философ это бомж по профессии» [86, с. 127]).

Когда мы обращаемся к мысли Другого, мы стараемся найти в ней что-то «своё», что-то согласующееся с нашими интуициями. Эта позитивная методология действительно помогает «узнать» свою мысль ближе. Поэтому, несмотря на всю парадоксальность ситуации нашего одиночества в вопросе о бытии, мы начнём с топологического сополагания своей позиции относительно точек зрения других авторов на бытие. В этом Другой возникает вместе с нами, дистанцируясь в ином понимании бытия, но и давая нам почувствовать своё понимание бытия как отличное от его взгляда.

И, прежде всего, поскольку в названии работы заявлено словосочетание «пространство неклассической онтологии», зададимся следующими вопросами: «что значит "неклассическая онтология"?» и «почему мы говорим именно о её "пространстве"?». В данном контексте «онтология» понимается как грань философии, осмысляющая бытие, поэтому достаточно предсказуемый ход развития рассуждения предполагает обращение к онтологии Хайдеггера, его новаторству постановки вопроса о смысле бытия, а затем переход к рассмотрению философии различия, имеющей ведущее значение для постмодернистской мысли, в рамках которой намечается и наша онтологическая позиция. Всё это верно, однако мы пойдём иным путём. Неклассическая философия, в целом, начинается с преодоления метафизики с её установленными «началами», причинами всего сущего, имеющими «сверхприродный» характер. Онтология в современном понимании неизбежно приходит к различению бытия и сущего и ставит вопрос о бытии как об отличном от «сверхсущего». Вопрос этот не обязательно чётко прописывается неклассическим мыслителем в своих текстах, но бытийная проблематика всегда разворачивается «фоном» его онтологического произведения, целью которого является активизировать в читателе внутреннюю работу по постановке собственных вопросов о смысле своего бытия, по поиску пути к своим собственным бытийным «основаниям». Хотя фундаментальный для всей неклассической онтологии тезис «бытие сущего само не "есть" сущее» [96, с. 21] впервые чётко формулируется Хайдеггером, идея преодоления метафизики, с которой начинается «отсчёт» неклассической традиции, обретает свою силу уже в философии Ницше. Последняя, также относящаяся к «философии модерна», «взывая к новой земле и новому народу» [27, с. 115], даёт рождение тому, что сегодня называют «постмодерн». Разве не отчётливо слышится номадологический проект уже в ницшеанском концепте философа будущего, «свободного ума» 9 9 См., например, [83, с. 133, 168]. ?

Не будем забегать вперёд и, прежде всего, попытаемся показать, какие ницшеанские преонтологические интуиции легли в основу постмодернистской мысли и вдохновили новую эпоху неклассической онтологии. Проще говоря, постараемся увидеть, каким образом по-новому Ницше понимает бытие. Сам мыслитель «прямо» бытие не определяет (это бы противоречило его стилю философствования), он лишь постоянно ставит под вопрос предшествующие представления о бытии – метафизические. «Антиномия вот в чём: поскольку мы верим в мораль, мы осуждаем бытие» [82, с. 32]: поскольку мы верим во «внешнее общее», то есть в навязываемые нам извне принципы, мы осуждаем и бытие, как «не то», ведь, не будучи «общим», оно открывается непосредственно каждому «в единственном экземпляре». «Это означает, что бытие каждый раз бытие именно этого, сингулярного существования. Нет бытия вне сингулярности, каждый раз именно этой, и нет ничего общего, объединяющего эти сингулярности, за исключением "каждый раз именно этой"» [48, с. 173]. Возможно, детально проработанный тезис о бытии как событии мы впервые встречаем у Хайдеггера, однако, на наш взгляд, вся философия Ницше пронизана именно этой преонтологической интуицией: бытие не может быть ощущено нами как «общее в смысле какой-то общей собственности» [48, с. 174]. Борьба с представлениями, классическим репрезентативным мышлением, сложившимися стереотипами относительно бытия, жизни и мысли впервые становится «делом» философии именно в текстах Ницше.