Паола Волкова - Лекции по искусству профессора Паолы Волковой. Книга 1

Волкова:Когда-то Ахматова записала замечательные строчки: «Мы лишь, милый, только тени предела света». Как у всякого гениального человека у нее было предчувствие конца истории. Не конца жизни, не конца мира, не конца человеческого общежития, а конца истории. А что собственно говоря происходит? Ничего. В настоящий момент, история, как живой процесс становления, находится в тяжелой спячке. Правда, да? Мне тут сообщили, что мы стоим на пороге великих событий, потому что, чтобы продвинуть процесс нашей духовной жизни министром культуры будет назначен Федор Бондарчук, а министром нашего изящного искусства – жулик и манипулятор Марат Гельман. У такого приличного отца, такой сын. Министром всей нравственности, а также образования, то ли школьного, то ли дошкольного, то ли послешкольного будет назначена Тина Канделаки (смех). Вот это и есть конец истории. Это, как «Корабль дураков» у Босха.

Студенты:Это правда?

Волкова:Конечно нет. Это последний скверный анекдот, который ходит по Москве. Хотя, вы знаете, а кто может гарантировать, что так не может быть никогда (смех)? И что Федора Сергеевича не назначат министром культуры, а Тину Канделаки министром по нравственности? Действительно, а почему нет? (смех)Ну, а кандидатура Гельмана просто не обсуждается. Будут просто две доски прибиты к третьей. Все остальное будет считаться тяжелой архаикой, начиная с моего любимого Казимира Севериновича.

Так вот, я хочу поговорить с вами об истории, как о процессе. Но не с точки зрения того, что кого-то убили, кого-то сняли, кого-то назначили, кому-то дали деньги, у кого-то отобрали и прочее. Это не история. Это такая видимость становления общества. Когда-то было структурировано общество и философы, которые объясняли эту структуризацию. К примеру, Маркс. Он писал про пролетариат и по-своему был прав, хотя немножко не отличал рабочий класс от маргиналов. Но он плохо знал Россию и рабочий класс России. История всегда выстраивала себя по духовным градациям. И, если общество лишено философов и рыцарей оно погибает.

Студенты:Что вы имеете ввиду под словом «рыцарь»? Это те, кто борется с ветряными мельницами?

Волкова:Рыцари – люди с кодексом чести и служения этим понятиям! Но, если позволите, на вопросе о том, что такое рыцарство в обществе я специально остановлюсь, потому что вы этого еще не знаете, от вас это пока еще сокрыто. Но так было всегда. Мало того – это была выхоленная идея. Очень выхоленная и она имела очень большое значение и в искусстве, и в литературе. Это я говорю о проявлениях в истории. Вы согласны что без философов общество быть не может? Вы знаете историю с Эммануилом Кантом? Как вы считаете, был порядок в прусском военном государстве или нет?

Студенты: Был!

Волкова:Они первыми сказали: порядок в обществе превыше всего, а все остальное потом. Кстати, «Дубровский» Пушкина – это переписка с «Разбойников» Шиллера. Все тот же самое. Пушкин специально списал этот сюжет, но так, по-российски. Неужели он не мог ничего придумать сам? Мог, но общество нуждалось в Дубровском, который показывает, что каким бы дворянином с голубой кровью не был человек, какой бы рыцарь не жил в его теле, какую бы там Мери он не любил до смерти, но, в тот момент, когда он выбрал для себя путь Робин Гуда и оппозиционный протест, пусть даже и в новом виде, он пропал. Этот человек теряет все, даже, если при этом будет пытаться показать благородство, потому что он нарушил кодекс. Ведь слезы льешь, когда читаешь.

Какой Траекуров плохой. Какая там любовь! А каким Дубровский был хорошим! Правда, когда он стал разбойником, то тут же стал разорителем и начал сеять в обществе страх, насилие и террор. И Лермонтов точно также списал свой «Маскарад» с «Отелло». Не потому, что он ему нравится, а чтобы поговорить на эту тему. Отелло ведь ставят в театрах, но это нам не близко. Это не наш герой. И Лермонтов говорит: «Нет, ребята, нас это тоже касается». И чем все это кончается?

Вернемся к Канту. Пруссия. Кенигсберг. Мещанство чудовищное, все булки пекут, церковь посещают, детей растят, пуговицы начищают, обслуживают прусское государство. И все. Домик стоит одноэтажный и постоянно в окне этого дома стоит маленький человек, у которого никогда не зарастал родничок. Вот он стоит, мимо его дома ходят люди, никто голову не поворачивает в его сторону, никому дела нет до него.