Аристотель - О небе

С другой стороны, элементы равно не могут возникать из тела, ибо допущение противного влечет за собой существование отличного от элемента и первичного по отношению, к ним тела. Если это тело изменяет тяжесть или легкость, то оно должно быть одним из элементов; если не имеет не какого тяготения, то должно быть не подвижным математическим. Если же оно таково, то не будет находиться в [каком-либо] месте, ибо, где тело покоиться туда оно может и двигаться: противоестественно, если [покоиться] насильственно, противоестественно, если[покоиться] не насильственно. Следовательно, если оно наохоться в определенном месте, то будет одни м из элементов, если возникающее и то, из него не чего не возникает, должны быть совмещены.

Поскольку элементы не могут возникать ни из чего то бестелесного, ни из иного, чем они, тела, остается допускать, что они возникают, друг из друга.

Поэтому надлежит рассмотреть, каким способом они возникают друг из друга – так ли как полагают. Эмпедокл и Демокрит, или как как полагают те, кто разлагает [элементы] на плоскости? Или же помимо этих имеется еще какой-нибудь способ?

Эмпедокл и Демокрит и их сторонники не отдают себе отчета в том, что они принимают не возникновение [элементов] друг из друга, а кажущееся возникновение: они утверждают, что каждый [элемент],

[в другом],

[из него],– как

будто возникновение происходит из сосуда, а не из материи – и отрицают, что возникновение какого-либо элемента сопровождается его изменением. Но даже если принять это допущение, из него вытекают ничуть не менее абсурдные следствия. [Во-первых], согласно общепринятому мнению, та же самая величина не становится тяжелее при сжатии, но те, кто утверждают, что вода содержится в воздухе и выделяется из него, вынуждены так считать, ибо, возникнув из воздуха, вода тяжелее, [чем когда она содержалась в нем в рассеянном состоянии]. Во-вторых, одно из двух смешанных вместе тел не должно после отделения занимать всегда больший объем, [чем до отделения], однако, когда воздух возникает из воды, он занимает больший объем: более тонкочастное тело занимает больший объем. Это становится очевидным в момент перехода [одного элемента в другой]: когда жидкость выпаривается [на огне] и переходит в воздухообразное состояние, то сосуды, содержащие в себе [жидкие] массы, взрываются от тесноты. Поэтому, если нет абсолютно никакой пустоты и тела не расширяются, как утверждают сторонники этой теории, то невозможность [возникновения-выделения] очевидна. Если же есть пустота и расширение, то абсурдно то, что отделяющееся [тело] необходимо и во всех случаях занимает больший объем. И наконец, [в-третьих], возникновение [элементов] друг из друга должно иссякнуть, если только в конечной величине не содержится бесконечное число конечных. В самом деле, всякий раз, как из земли возникает вода, от земли отнимается некоторая величина, поскольку возникновение происходит путем выделения, и то же самое повторяется снова, когда [вода возникает] из оставшейся [земли]. Стало быть, если это будет продолжаться вечно, то получится, что в конечной [величине] содержится бесконечное число [конечных] , но, так как это невозможно, [элементы] не будут возникать друг из друга вечно. Итак, о том, что взаимопереход элементов путем выделения невозможен, сказано.

Остается допустить, что они возникают путем изменения друг в друга. Это [может происходить] двояко: либо путем переоформления, как, например, из одного и того же куска воска могут возникнуть и шар и куб, либо – как утверждают некоторые – путем разложения на плоскости.

Из допущения, что они возникают путем переоформления, по необходимости вытекает утверждение, что [элементарные] тела неделимы, ибо если они делимы, то часть огня не будет огнем, равно как и часть земли – землей, так как ни часть пирамиды не является во всех случаях пирамидой, ни часть куба – кубом. Если же [элементы возникают] путем разложения на плоскости, то, во-первых, абсурдно, что по этой теории не все [элементы] возникают друг из друга, а ее сторонники по необходимости должны это утверждать и [действительно] утверждают. То, что один-единственный [элемент] непричастен переходу [в другие элементы] , лишено разумного основания и не наблюдается s в чувственном опыте, который показывает, что все элементы в равной мере превращаются друг в друга25. Выходит, что, толкуя о явлениях, она высказывают вещи, не согласующиеся с явлениями. Причина же этого в том, что они неправильно установили исходные принципы, желая все возвести к предвзятым мнениям. Принципы чувственно воспринимаемых вещей, вероятно, должны быть чувственно воспринимаемыми, вечных– вечными, преходящих – преходящими и вообще принадлежащими к тому же роду, что и подчиненные им вещи. А они из пристрастия именно к этим [принципам] ведут себя в точности как те, кто любой ценой защищает в спорах свои тезисы: не сомневаясь в истинности своих исходных принципов, они приемлют любое [абсурдное следствие], которое из них вытекает, как будто о тех или иных принципах не должно судить по результатам и особенно по их конечной цели! Но конечная цель творческой науки – произведение, а физической – то, что в каждом конкретном случае непреложно является через ощущение 26.