Л Аксельрод - Курс лекций по историческому материализму

Дальше. Кроме указанных мотивов, якобы лишающих возможности установления исторических законов, выдвигается суб'ективистами еще одно самое сильное с их точки зрения доказательство в тщетности искания исторического об'ективизма.

Каждый историк, или социолог, является человеком определенного сословия, группы, партии, он - продукт своей среды, воспитания, так или иначе, историк или социолог - заинтересованное лицо, а потому в историческое исследование вносятся неизбежно суб'ективные элементы, окрашивающие желательным цветом исследуемые события. А суб'ективная оценка событий и фактов естественно приводит к общим суб'ективным ошибочным выводам.

В нашей русской социологической литературе это возражение выдвигалось и пространно обосновывалось родоначальниками суб'ективной школы в социологии П. Л.

Лавровым и Н. К. Михайловским. Оба мыслителя утверждали, что каждая партия и каждый ее представитель может найти в истории достаточное количество фактов для оправдания и подтверждения своего общественного идеала. Протестант, исследующий историческую жизнь, найдет в ней достаточное количество фактов, на основании которых он сумеет доказать, что история человечества имела своей миссией осуществить идею Лютера; католик в свою очередь придет также при помощи внушительных фактов и событий к выводу, что принципы католицизма были и являются главными двигателями в ходе исторического развития. Или революционер найдет полное основание для защиты той идеи, что революционные перевороты рождают новые творческие силы, радикально разрушая ветхие, отжившие социальные формы и государственные учреждения, стоящие преградой на пути к прогрессу. Консерватор в свою очередь остановит главное внимание на таких культурных ценностях, которые необходимо следует хранить, и отсюда сделает заключение, что прогресс обусловливается бережным и тщательным сохранением всего существующего, и т. д.

Исходя из этой суб'ективной точки зрения, представители русской суб'ективной социологии приходили к общему выводу, что всякое стремление установить исторические об'ективные законы обречено на полную неудачу.

Только буржуазные ученые, утверждали они, руководимые неутомимым стремлением оправдать существующий порядок вещей, могут искать и страстно ищут почвы и опоры в мнимых законах истории, якобы научным путем установленных. Передовой же человек, социалист, т.-е. истинный защитник интересов народа и прогресса, должен сделать точкой исхода своего социалистического мышления и практической программы не теоретический разум, не об'ективную историческую закономерность, а разум практический, т.-е. нравственную волю. Нравственная воля, творящая идеальные цели, является главным источником и истинной философской основой социалистического идеала, к осуществлению которого стремится критически мыслящая личность. Социалист оценивает исторический ход развития не с точки зрения научной закономерности, а берет за критерий всего совершившегося свой нравственный идеал. Он подвергает строгому нравственному суду историческое зло, несправедливость, все формы эксплоатации человека человеком, с одной стороны, а с другой - он черпает силу и вдохновение в положительных идеальных проявлениях и событиях исторической действительности. Нравственный суд над злодеями в истории и восторг перед ее героями, вот истинные воспитатели критически мыслящей личности, т.-е. социалиста, а не немые цифры и равнодушные факты. Лишь этот сознательно суб'ективный метод, метод нравственных оценок*1 ведет социалиста к сокровенной цели. Научный же об'ективный взгляд на движение мировой истории, утверждение, будто в исторической действительности господствует безусловная закономерность, на которую должна опираться практическая деятельность, приводит к пассивности, бездеятельности или, как любили выражаться наши суб'ективные социологи, к квиэтизму.

/*1 Историческая теория Виндельбанда-Риккерта обнаруживает большое сходство с субъективной теорией наших субъективных социологов. И неудивительно, так как философская основа субъективной социологии и историческая теория упомянутых немецких мыслителей имеют своим общим источником этику Канта. Тут же отмечу, что в известном смысле еще большее сходство с русской субъективной социологией мы замечаем в этическом социализме марбургской школы. Об этих направлениях в философско-исторической мысли будет речь впереди.