Данил Разеев - В сетях феноменологии. Основные проблемы феноменологии

Итак, в этих рассуждениях вырисовываются фундаментальные феноменологические сущностные различия: различия между «непосредственным», «подлинным» опытом (и, выражаясь более общо, непосредственным созерцанием, постольку, поскольку нам приходится говорить также и о непосредственной фантазии, quasi — oubi- те), т. е. опытом (созерцанием) в точном смысле слова, схватывающем «самость», и <���с другой стороны> полаганием вчувствующим или как — либо иначе аналогизирующим, образно представляющим (verbindlichende) etc. одну предметность посредством другой, «само» данной [566].

Уже если я представляю себе «Роонс» [567]и полагаю его как настоящее, как теперь сущий, это «теперь» и предметное в «теперь» никоим образом не будет чем — то самоданным. «Роонс» дан мне как при — помянутое и бывшее и полагается ныне как продолжающий длиться. Однако это не сознание образности (Bildlichkeits- bewusstsein). Но в любом случае, его теперь — еще — бытие и одновременно — бытие с «теперь» восприятия — все это не дано непосредственно. Тем более не дано, если я составляю себе представление о городе по описанию. Здесь в самом представленном я создаю для себя «образ» вещи (Sache). Но, конечно, это не образное сознание в обычном смысле: ведь я не обладаю положенной вещью (Ding) как носитель перцептивного (или сообразного с воспоминанием (erinnerungsmassigen)) образного объекта etc.

Я могу пустить мою фантазию на простор действительно опытно постигнутого, я составляю себе представление о том, каким оно окажется «дальше»; что ж, тогда объявятся какие — нибудь вещи, земли, города etc. Представления обязательно будут наделенными представимостью (Vorstelligmachungen), аналогизациями etc. И пусть у меня есть основания для этих полаганий, я исполняю процесс опытно постигающего, на опыте основывающегося представления, но непосредственным опытом, схватыванием, усмотрением «самости» это назвать нельзя. Следовательно, здесь необходимы кардинально — феноменологические анчдизы, которые должны предшествовать, и они обязательно будут Сущностными анализами Ооа предшествующих абзаца >….. в 1924 г. или позднее были изменены и дополнены следующим образп «Так, очевидно, надлежит проводить различия в царстве внешнего, йпыта как в естественном созерцании. Например, если я представля», себе Роонс, полагаю его настоящим, теперь сущим, то эта его наст «ящесть (Ciegenwart), Роонс таков, каков он есть теперь, никоим ок_Разом не дана сама. Хотя он и дан мне также и сам как при — помяну… чи, а стало быть, в одном и другом сообразном с воспоминанием

Его ПУСТАЯ ИНТЕНЦИЯ, ОНАГЛЯЖИВАНИЕ И НАПОЛНЕНИЕМ (дополнения летнего семестра 1921 г.

<���к «Воспоминанию, потоку сознания и вчувствованию»>)

Во всех этих на ощупь движущихся рассуждениях о вчувствовании не было надлежащим образом установлено то, что вчувствование является своего рода «апперцепцией» или, как мы это называем, своего рода аппрезентацией. Всякая апперцепция сопровождается аппрезентацией. Пространственно — вещная (raumdingliche) апперцепция — это конкретная апперцепция, не фундированная ни в какой другой. Вчувствование (апперцепция человека) уже имеет конкретную апперцепцию в качестве основания, которое ее фундирует, и присоединяет [к ней] аппрезентацию невоспринятой и невоспринимаемой для соответствующего опытно постигающего Я внутренности (Innerlichkeit), духовности. Но эта и всякая аппрезентация (в число которых входит также аппрезентация известного вещного окружения воспринятой вещной взаимосвязи — например, прихожая этой увиденной комнаты) выполняется первоначально как пустая интенция (Leerintention), т. е. как интенция ожидания (в расширенном смысле слова). При всякой такой интенции онагляживание (Veranschaulichung) по сути своей есть нечто последующее, а онагляживание как таковое — это не наполнение, но именно онагляживание, в сущность которого входит то, что оно не приводит к созерцанию (Anschauung) «самость» (das «Selbst»), которая онагляживается. При вчувствовании, однако, в сущность этой аппрезентации входит то, что она в принципе не может обрести наполнения путем первоначальной презентации душевного, но наполнение опять — таки выполняется в психических аппрезентациях, заодно с параллельными (развертывающимися в телесном выражении) чувственными презентациями, которые по сути своей презентативно завершают здесь наполнение. Аппрезентации «внутреннего», «субъективного» «через» («durch») овнешняющее выражение, ограниченные региональными сущностными рамками анимальной «души» и духовности, протекают так, что во время этого протекания, в каждой фазе протекания, они более или менее определенно требуют новых аппрезентации через новое выражение, и что затем, как наполнение, в телесности презентативно наступают изменения мимического выражения, приводящие требуемые аппрезентации, подтверждая их, к подлинной аппрезентации. Эти действительно аппрезентированные аппрезентации порождают новые требования, которые затем, в свою очередь, «подтверждаются» мимически или через языковое выражение, подтверждаются, поскольку теперь то, что аппрезентированное требует в дальнейших эмпирических пустых представлениях (которые, однако, не являются действительными, подлинными аппрезентациями), дано через аппрезентацию.