Данил Разеев - В сетях феноменологии. Основные проблемы феноменологии

Правда, вместо имагинации (Verbildlichung) в актуальном похожем акте можно было бы представить себе и аналогизирование другого рода в том виде, в каком оно совершается, например, когда мы иллюстративно воображаем [какую — либо] вещь в так называемом образе фантазии (Phantasiebild); наподобие того, как когда мы по описанию рисуем в [своей] фантазии образ описываемой вещи, сознавая, возможно, что это «всего — навсего образ фантазии». Таким способом мы часто имагинируем (verbildlichen) также, в каком расположении духа находится другой. Но такой способ интерпретации всякого [484]вчувствования вызывает [серьезные] сомнения: ибо, созерцая, мы помещаем в другого его переживания (Denn wir schauen in den Anderen sein Erleben ein), совершенно непосредственно и без сознания какого — либо импрессивного или имагинативного воображения (impressionaler oder imaginativer Verbildlichung) [485], и когда мы просто составляем себе образ его переживаний, мы ощущаем это как нечто особенное. Поэтому я и не решаюсь отнести ко вчувствованию этот второй, столь более совершенный род аналогизирования.

Но, в любом случае, вчувствование — это опытный акт, который мы можем феноменологически редуцировать, как и всякий другой. И здесь также — феноменологическая редукция двоякого рода: во — первых, вчувствование в себя, которое мы, созерцая, имеем данным в феноменологическом восприятии, которое, как и все феноменологическое восприятие, имеет свой временной фон и встраивается в тот единственный поток сознания, которому, если исходить из данной cogitatio, принадлежит всякое феноменологическое восприятие и всякая феноменологическая репрезентация воспоминающего типа. С другой же стороны, вчувствование является опытом вчувствованного сознания (Erfahrung yon einem eingefiihlten Bewusstsein), в котором мы также можем практиковать феноменологическую редукцию. Также и эта, таким способом полученная феноменологическая данность имеет свой временной фон и есть тем самым данность феноменологического Я.

Но здесь вступает в силу закон, по которому вчувствованная данность и соответствующий вчувствующий опыт (das einfuhlende Erfahren) в принципе не могут принадлежать к одному и тому же потоку сознания, а значит, к одному и тому же феноменологическому Я. Нет канала, ведущего из вчувствованного потока к потоку, к которому принадлежит сам процесс вчувствования (das Einfuhlen). Данности того и другого потока никак не могут стоять в отношении, представляющем одну из них окружением другой. Окружением! Не значит ли это «временным окружением» и не гласит ли нам закон, что та и другая не могут принадлежать к одному временному сознанию?

На это, как кажется, можно возразить, что акт вчувствования и вчувствованный акт все же принадлежат к одному и тому же времени, и принадлежат к нему [также] и для сознания. Вчувствование полагает вчувствуемое как «теперь» и помещает его в то же «теперь», что и себя. В то же время стоит обратить внимание на следующее. Существует, кроме того, репрезентированное «теперь» (которое не является при — помянутым), т. е. репрезентация, которая идентифицирует репрезентированное «теперь» — хотя оно всего — навсего репрезентированное — с актуальным «теперь». Так это, например, когда я репрезентирую «Роон» [486]. Также и вчувствованное «теперь» является, таким образом, репрезентированным, а не самоусмотренным (selbsterschautes), а тем самым и одновременность вчувствования и вчувствованного не есть одновременность самоусмотренная. Далее, одно не принадлежит к окружению другого, и наоборот. Нет также никакого возможного пути непрерывности, ведущего от одного к другому, подобного тому, который все же ведет от иного репрезентированного «теперь» к «теперь» актуальному. Время, полагаемое во вчувствовании, является, когда речь идет об эмпирическом вчувствовании, «теперь», эмпирически полагаемым в качестве той же объективной временной точки, что и «теперь» собственного сознания. Опосредована эта идентификация соотношением с объективным временем тела и вещного мира. Также и мои собственные чувства, мысли, восприятия и т. д. и принадлежащее им «теперь» я идентифицирую с «теперь» воспринятого в вещном мире (mit dem Jetzt des Wahrgenommenen der Dingwelt), и это последнее [ «теперь»] получает свое объективное временное определение. Естественно, оно подпадает под действие феноменологической редукции [487].