Александр Пшера: Интернет животных. Новый диалог между человеком и природой

Качество картинок, предоставляемых нам природой, тоже изменится. Образ природы для нас будет создавать не сверхскоростная съемка в высоком качестве, а нечеткие, размытые, с плохим разрешением черно-белые моментальные снимки, которые доберутся до нас из лесов и рек, гор и пещер. Будущий фильм о животных не продемонстрирует нам уникальную съемку редкой панды в далекой китайской провинции – результат нескольких недель пребывания в маскировочной палатке. Нет, это будут вроде бы самые банальные кадры с лисой или косулей в лесу или на соседнем поле. Однако такие картинки не вызовут скуку, они обеспечат новое и достоверное восприятие природы. Они превратят обыденное в экзотику.

И тогда мы уже не сможем говорить о природе так, будто это чуждая нам система. Мы будем воспринимать природу как мир, всегда окружающий нас, вступим в интерактивное общение с нею, сами того не замечая. То, что мы научились функционально и прагматически называть окружающей средой, обретет контуры и краски. Природа – это будет всегда окружающая среда, или среда, окружающая человека. Тем самым природа вновь станет реально существующей для нас атмосферой, пульсирующим жизненным пространством, которое вбирает в себя человека и к которому человек принадлежит. Она предстанет сетью видимых и невидимых взаимосвязей, объединяющей всех живых существ. Природа и теперь не позволяет себя отстранить или исключить, скорее она сама прорывает границы, поставленные экологической активностью человека. Самовластно возвращается она в зону цивилизации, куда ее не допускают. Дикие звери, врывающиеся в города, – такие же явления природы, как и растения, пробивающиеся сквозь асфальт. Учебные полигоны бундесвера [4]сегодня богаче видами, чем некоторые природные заповедники, куда десятилетиями вкладывают деньги.

Поскольку природа самостоятельно нарушает и разрушает границы между «природой» и «цивилизацией», то возникает и новое понимание дикой природы, глухой местности. Теперь это уже не антоним цивилизации и не a priori первозданное пространство в духе Руссо, куда нельзя и ногой ступить. Дикая природа возникает там, где достигнуто равновесие между силами природы и цивилизацией 103. Дикая природа вовсе не должна быть сферой уединения, как утверждали американские трансценденталисты, праотцы экологического мышления 104. Отныне существует новая форма дикой природы, пересеченная виртуальными оградами и пронизанная радиосигналами. Там человек может спокойно передвигаться, выполняя свои цивилизаторские задачи, а к ним путем интерактивной связи приспосабливаются и звери.

Дискурсу о природе придется изменить систему ценностей, ибо уже не придется рассматривать со всех сторон понятие постоянства, которое до сих пор задавало основное направление мысли. Придется сконцентрироваться на понятии резильентности. Постоянство означает полную сохранность вне времени, а также противостояние любым переменам. Биотоп панды и первозданный лес – это идеологические попытки консервации, но в реальности и в этих биотопах может разразиться кислотный дождь. В реальности и там распространяются заразные болезни, а разносчиками их становятся животные. В реальности и туда проникают инвазивные виды, разрушая поголовье животных и растительный мир.

Статичность принципа постоянства негативно проявляется и в других случаях. Вот, например, сертифицированные по системе LEED и энергоэффективные небоскребы на острове Манхэттен. Они первыми пали жертвой урагана Сэнди на восточном побережье Соединенных Штатов: там немедленно погас свет, отключилось энергоснабжение и начался потоп 105. Ураган Сэнди не затронул бы Нью-Йорк так сильно, если бы там своевременно была создана более легкая и подвижная инфраструктура с дополнительной подводкой электроэнергии, способная в чрезвычайных обстоятельствах переключиться на солнечные батареи или на топливный бак в подвальных помещениях. Даже в случае небывалого наводнения такие здания могли бы функционировать и дальше. Это были бы умные строения, способные сами себя восстановить.

Природа после природы – здесь речь идет о том, чтобы осуществить переход от экоперфекционизма к экстремофилии 106. Речь идет об установлении культуры небезопасности . Биотопы, энергоэффективные сооружения без избыточных систем, а также изолированные, внутринациональные программы охраны данных – все это проявления культуры безопасности. Все это иллюзия контроля в разных вариантах. Кстати, резильентность имеет и психологическое измерение. Мы сами должны добиться того, чтобы выдерживать любые противоречия, чтобы не сразу считать негативом неясные сведения и сбивающие с толку сообщения, чтобы считать страх частью системы. Место интолерантности по отношению к противоречиям занимает амбивалентная толерантность.