Александр Пшера - Интернет животных. Новый диалог между человеком и природой

Жанр биографии животных, которому мы обязаны бесконечными историями про пчелку Майю, вместе с анималистско-социальными медиа вступает в новую эпоху. «Фейсбук» изменил отношения между людьми, а теперь начинает менять отношения между людьми и животными. В наши времена, когда престол занимает папа по имени Франциск, это требует специального осмысления. Ведь святой Франциск был покровителем животных и природы. Францисканские понятия включают в себя и compassio , сочувствие к живому созданию. Существует множество преданий об историческом Франциске: он не раз спасал животных и вообще был им близок. Фома Челанский в биографии Франциска Ассизского пишет, что тот заботился даже о самых неприметных представителях животного мира: «Даже к червячкам горел он огромной любовью… А потому собирал их на дороге и складывал в безопасном месте, где их не могли раздавить прохожие» 96.

Это чувство – compassio — определяет живые отношения между людьми и животными. Переход от животного как объекта наблюдения к животному как субъекту отношений можно пояснить на примере из книги Мартина Бубера «Я и Ты», где он подчеркивает различие между Я – Оно и Я – Ты: «Мир как опыт принадлежит основному слову Я – Оно. Основное слово Я – Ты создает мир отношения» 97. Животный мир, который мы воспринимаем как структурированное собрание видов, относится к миру опыта. Они составляют, по Буберу, «объект» нашего понимания мира, но не «субъект» отношений 98. И тут же возникает контраргумент: если буберовское Ты очевидно в случае домашней кошки, то как же быть с вольной птицей? Как в таком случае говорить про отношения, при которых Оно переходит в Ты?

Социальные медиа с их настойчивой персонализацией, с их новой чувствительностью как раз и пробуждают желание относиться к животному как к Ты, освободить его от роли предмета наблюдения. Ведь интернет своими картинками тоже пробуждает эмпатию, которая составляет основу для отношения к животному как социальному существу. В визуальную роль интернета в отношениях человека и природы верит и Йозеф Рейхольц. В переходе от застывшей фотографии к живой картинке в реальном времени, перенесенной с wildlife -камеры 99в компьютер или смартфон, он видит эмоциональный прогресс: «Белый медведь, который прыгает на плывущую льдину, достиг много большего, чем все призывы исследователей климата со своими никому не понятными графиками. Изображения животных, вызывающие симпатию, давно уже идут на пользу охране природы. Но если ты сам дрожишь от страха за жизнь того зверя, которого отслеживаешь в реальном времени, если ты переживаешь все опасности, грозящие его существованию, то возникает совсем другая шкала чувств, чем при самых проникновенных речах или при виде фотографий».

Интернет животных – это коммуникативное средство новой близости, человеку еще предстоит привыкнуть к нему и многому научиться. Конечно, интернет животных пока в зачаточном состоянии, ему нужен более или менее длительный период для врастания в культуру. А нам надо уяснить, насколько близко мы хотим подпустить к себе животных, насколько мы сами имеем право приблизиться к животным, до какой степени мы можем взять на себя связанную с этим ответственность. Ведь на основании реализованных проектов уже сегодня можно сказать: вступив в контакт с вот таким отдельным диким животным, немедленно начинаешь чувствовать за него ответственность, а дальше понимаешь, что готов постоять за это животное, и, конечно, за вид, к которому оно принадлежит, и за все его жизненные условия. Путь от дружбы с ибисом лесным в «Фейсбуке» до активной поддержки программы по реинтродукции этого вида недолог.

Разумеется, такая форма сближения не подразумевает настоящего «разговора» с животными. Это не диалог в прямом смысле слова. Речевая граница не нарушается. Связь между человеком и животным осуществляет обладающая искусственным интеллектом машина или программа, которая находит в данных смысловые взаимосвязи и рассказывает истории. Интернет – это фантастический интерфейс, но все-таки он остается лишь интерфейсом, что подразумевает не только согласование, но и разъединение. Или он может больше? Может открыть такой язык, который объединит всех живых существ и который стоит тогда назвать «межличностным»?

Американский натурфилософ Генри Дэвид Торо предполагал возможность появления такого языка в технических средствах – правда, лишь в метафорическом смысле, но зато с такой провидческой силой, что его словам трудно не поверить. Итак, 22 сентября 1851 года, во время одной из своих бесчисленных прогулок по лесу, он наткнулся на новый телеграфный столб, ознаменовавший начало новой эры и приход в Новую Англию современных коммуникаций. Приложив ухо к столбу, он услышал далекую музыку – шум дальних городов, соединенных телеграфом. Для Торо это стало откровением: природа и техника создали здесь новое единство. С присущим ему пафосом он присягает на верность десятой музе, назвав ее «музой коммуникации», и мечтает о проволоке, которая охватит весь мир и создаст новое единство всего живого: