В Кемеров - Введение в социальную философию - Учебник для вузов

Меняются не только масштабы и порядки «выстраивания» стран и народов в исторический ряд, включения их в поступательное развитие. Логика общих правил, понятий и представлений отходит на второй план, поскольку первый занят выработкой средств взаимодействия, соответствующих прежде всего конкретному развертыванию процесса. Речь, стало быть, идет не о замене одних стандартов другими, а об изменении самого режима работы с ними. Потребность в социальных стандартах не исчезает, она меняется, подчеркивает потребность не в общих мерах деятельности, пригодных для описания любых общественных субъектов, а в создании, определении стандартов для контакта специфических систем, в «решении» этих стандартов как своего рода уравнений, сопрягающих специфические логики социальных организаций.

В этом плане прав постмодернизм, хотя, заметим, уже во второй половине XIX в. возникал вопрос о логике индивидуального, вопрос, кстати сказать, не только не решенный, но в достаточной степени и не осмысленный до настоящего времени.

Однако констатация кризиса метафизики и зависимой от нее рациональности, так же как и призывы порвать с ними, не учитывает практических и духовных интересов, направленных на выяснение и конструирование схем межсубъектных или межсистемных взаимодействий. Выявляется потребность в неклассической метафизике, выражающей не готовые категориальные сети и структуры, а процессы диалогического, полилогического, полифонического характера.

Многомерность такой метафизики предполагает и особый тип рациональности, ориентированной на связывание различий, на согласование их в особых логиках взаимодействий субъектов и систем. Этим намечается и особая методология выработки средств перехода от одних стандартов к другим для объединения различных стандартов в некую мультипарадигмаль-ную систему. В этой методологии деконструкция оказывается частью работы по деавтоматизации стандартов социальности и культуры. Проблема состоит не в разоблачении или разрушении стандартов, а в выведении их из автоматического режима работы, в котором они действуют как сверхиндивидные и над-субъектные механизмы. Смысл же этой деавтоматизации задается необходимостью сочетания различных особых логик бытия индивидов, социальных организаций и систем. Выработка конкретных схем социальных взаимодействий не упраздняет стандарты, а проясняет значение их форм, существующих в границах и возможностях деятельности определенных субъектов. В результате такой критической переоценки наращивается многообразие определений социального бытия, оказываются возможными сочетания разных представлений историчности, рациональности, нормативности, новизны и т.д.

Задача деавтоматизации социальных стандартов обнаруживает свое культурное значение там, т.е. в том обществе, где сложились устойчивые структуры социального бытия, где назрела потребность преодолеть инерцию действующих форм общественного воспроизводства.

3. Россия в обновляющейся структуре социальности

Деавтоматизация стандартов предполагает их реальное, полноценное существование, т.е. включение их в деятельность людей, слитность стандартов с деятельностью, как бы естественность тех ограничений, которые они накладывают на ее ресурсы, возможности, трансформации. Поэтому их, собственно, и приходится выявлять, отделять от содержания жизни, противопоставлять надвигающимся проблемам, приспосабливать к другому режиму воспроизводства социальных связей.

Россия 90-х годов нашего столетия, вступив на путь реформации, оказывается перед своеобразным парадоксом. Она стремится включиться в постсовременный мир, отказывающийся от одномерных представлений об индустриальном, экономическом, техническом и научном развитии человечества. Вместе с тем она не может опереться на твердую почву социальных и культурных форм, воспроизводящих общественную систему, т.е. на надежную связанность ее элементов во времени и пространстве, элементарную согласуемость действий и помыслов людей в их повседневной жизни.

Именно в отношении к социальным формам обнаруживается двойственность российской реальности: на уровне обобщенного символического целого она зафиксирована в рациональных подобиях политических, юридических, моральных норм, а на уровне обыденных взаимодействий людей она представлена совсем другими схемами поведения, не поддающимися абстрактным определениям, не имеющим четкого выражения. Эти схемы не накапливаются, не синтезируются, не обретают связанного понятийного выражения. Их можно рассматривать как некий творческий «хаос» жизни, но они не обеспечивают устойчивой кооперации индивидных способностей и сил. Их можно запретить или на время разрушить, но их нельзя деавтоматизировать, т.е. деконструировать для дальнейшего включения в более широкий социально-культурный контекст.