Алексей Ксендзюк - После Кастанеды - дальнейшее исследование

Однако для племени шаман, как человек особенный, был первым юристом и законодателем, он устанавливал нормы поведения для всех, правила общежития, диеты и гигиены, можно сказать, что шаман таким образом формировал нормативно-регулятивные условия общественного развития, которые сами по себе «объективно» не могли бы появиться.

Два совершенно не похожих друг на друга детища породила магия: религию и науку. Так уж случилось, что шаманские россказни с веками обретали все более сакральный характер; постепенно, шаг за шагом, миф превращался в религию. Тому же процессу способствовала вначале вполне разумная склонность шаманов отвергать стихийно формирующийся опыт каждого отдельного члена племени под видом "мнимого знания". Привилегию добывать знание и экспериментировать с ним маг, превратившийся в шамана, оставил себе.

С другой же стороны, маги упорно следовали идеям, для религии совершенно неприемлемым. Еще Дж. Фрэзер отмечал, что магия разделяет с наукой убеждение в постоянстве и единообразии природных закономерностей, и потому она противоположна религии, которая прямо обращается к покровительству персонифицированных высших сил. Магия же исходит из способности человека самому воздействовать на объект и достигать поставленной цели не тогда, когда боги удосужатся помочь, но когда соответствующим образом организована сама деятельность человека. Разумеется, подобный подход создавал предпосылки для зарождения естественнонаучного знания в той форме, какую мы сегодня видим.

Столкновение с племенами, несущими иную идеологию, иные мифы, иной образ жизни, вынудил единомышленников защищать свои идеалы. Представляется, что подобные ситуации и провоцировали возникновение религии. Шаманы уже не просто представляли своему племени мифологический спектакль, занимались знахарством и призыванием дождя — они стали стражами придуманного ими культа, они стали жрецами. Они призывали вождей и владык строить храмы, разнообразные скульптуры и прочие культовые сооружения, дабы устрашить соседние народы и показать им, чьи боги могущественней. Они же превратили шаманские психотехники перехода в измененные режимы восприятия в страшную тайну, принялись скрытничать и делать из себя важных персон — государства укреплялись, и жрецы становились у трона. Всячески распространялась идея высшего избранничества. Никто, кроме избранных, не может и не имеет права входить в потусторонние миры богов, героев и великих предков. Так было расколото общество, так выхолащивалось знание и постепенно уходило во мрак былых столетий.

Теперь мы знаем, что измененные режимы восприятия доступны любому человеку. Каждый, если он обладает некоторой настойчивостью, может испытать на собственном опыте разнообразные «видения», встретиться со "светящимися существами" и т. д. и т. п. В Средние Века их сожгли бы на костре за подобную самодеятельность, а две-три тысячи лет назад они могли бы возглавить целые народы и, подобно Моисею, водить их по малонаселенным районам, дабы обрести в конце концов "землю обетованную". В 80-е годы XX столетия М.Харнер организовал в США курсы шаманов, которые посещают все, у кого возникнет такое желание. Согласно свидетельствам тех, кто прошел курс, они научились входить в транс и в этом состоянии действительно переживали связные и красочные картины "иного мира", дающие основания для мнения, что душа способна выходить за пределы тела и совершать удивительные путешествия. Студенты Харнера «выходили» из тела и могли наблюдать со стороны за тем, что происходит с их физической оболочкой. Подобные сообщения поступали не только от тех, кто специально занимался магией, — иногда так называемый "выход астрального тела" (движение точки сборки, по терминологии Кастанеды) случался с людьми под действием лекарств, сенсорной депривации, голодания, в необычных или стрессовых ситуациях. Прибегнув к практике, описанной у Кастанеды, я с удивлением обнаружил, что и со мною может происходить, например, сновидение или выход воспринимающего центра за пределы физического тела.

Словом, достояние богоизбранных пророков и учителей всемирных духовных учений — всего лишь одна из способностей нашей психики, о которой мы практически ничего не знаем и по сей день. Таким образом, склонность всех народов Земли создавать религии — явление не столько социальное, сколько биологическое. М.Элиаде, прослеживая развитие религиозных идей со времен палеолита, например, полагает, что это характерные для разных эпох и культур выражения извечно свойственных человеку, единых в своей сущности структур религиозного сознания. (Eliade M. A History of Religious Ideas. Vol. 1. L., 1979; Vol. 2. Chicago,1982.) И с этим трудно поспорить, поскольку присущие человеку структуры сознания действительно функционируют таким образом, что на определенном этапе развития его интеллекта не могут не породить религиозную идею; как бы ни стремились мы жестко закрепить свое восприятие в сфере обыденного, флуктуации перцептивного центра указывают нам на «странное» мироздание снаружи. И вполне естественно, что человек именует его Божественным.