Евгений Елизаров - Культура, Истоки вражды

Так где?

Первое, что приходит на ум, - это память. Мы часто весьма бездумно употребляем многие слова. К числу их относится и это слово. Все понимают, что это такое, но, вероятно, очень немногие способны объяснить его значение. А между тем его значение является едва ли не ключевым для постижения рассматриваемого здесь предмета.

Память воспринимается нами как некоторое бездонное вместилище всего, когда-то увиденного, узнанного или пережитого нами. Мы говорим о воспоминании, мы говорим о забвении; в любой момент мы можем вызвать из нее что-то сиюминутно необходимое нам, но в это же самое время все остальное погружается в какие-то до поры недоступные взгляду глубины нашего духа. Словом, создается впечатление, что все достояние нашей памяти (подлинные пределы которой, вероятно, так же граничат с бесконечностью) всю жизнь сохраняется нами в каком-то "анабиотическом" состоянии, и только живой контекст конкретной сиюминутной ситуации способен на время пробуждать к жизни что-то из этой вечно спящей стихии.

Таким образом, если мы говорим, что постоянное сохранение информации может означать только непрерывное ее воспроизведение, то и память наша должна рассматриваться нами именно как механизм, который постоянно, безостановочно на протяжении всей нашей жизни воспроизводит все когда-то пережитое нами.

Разумеется, это противоречит сложившимся стереотипам. Обыденное представление, во власти которого находимся едва ли не все мы, заключается в том, что декодированное значение любого воспринимаемого нами знака возникает в нашем сознании только в результате скрытого действия каких-то сложных механизмов нашей психики, только как итог их работы. Общая схема примерно такова: внешний сигнал - реакция - результат. При этом результат предстает как нечто отличное и от структуры сигнала, и - главное - от физического содержания той самой работы, итогом которой он является. И дело не только в том, что он абсолютно иноприроден им (поскольку он, в отличие от них, нематериален), результат может возникнуть только по завершении этой работы. Словом, здесь фиксируется некоторое временное отстояние процесса от порождаемого им результата: одно во что бы то ни стало обязано предшествовать другому не только в условном логическом пространстве, но и в реальном физическом времени.

Вот это отстояние во времени и порождает неразрешимые противоречия. Вглядимся: мимолетное воздействие на нас материальных покровов знака давно закончилось, его же значение может сохраняться в нас сколь угодно долго, в пределе - всю жизнь. Означает ли это, что первичное формирование некоторого образа и его последующее хранение в глубинах нашей памяти обеспечиваются действием принципиально разных механизмов? Если да, то необходимо предположить существование, кроме них, еще одних - теперь уже третьих, сравнительно независимых,- рычагов, действием которых обеспечивается вызов из памяти всего того, что нужно нам именно в данный момент. Но для того, чтобы с помощью последних можно было хоть что-то вызвать из памяти, нужно, чтобы уже в них содержалось хотя бы какое-то представление об искомом. Иными словами, мы приходим к парадоксальному заключению о том, что предварительная информация обо всем хранимом в нашей памяти должна содержаться где-то вне ее - в структурах действия этих третьих механизмов. Но если так, то зачем же тогда сама память?

Мало того. Предположить, что хранение каждого создаваемого нашим сознанием образа обеспечивается непрерывным действием каких-то разных, до некоторой степени изолированных друг от друга, органических структур, трудно и по другой причине. Ведь общее количество относительно дискретных единиц информации, содержащихся в памяти каждого из нас, как кажется, способно превзойти самые смелые ожидания, и если хранение каждой из них обеспечивается действием таких сравнительно самостоятельных структурных образований, то для этого попросту не хватит никакого биологического "материала". Если, конечно, не выходить на молекулярный, а то и вообще атомарный уровень строения живой ткани, иначе говоря, не предположить, что хранение информации обеспечивается нанесением все тех же "меток" на атомы и молекулы вещества, слагающего биологическую ткань.

Словом, если предположить, что это и в самом деле принципиально разные механизмы, одни из которых могут включаться только по завершении работы других (или, по меньшей мере, с некоторым отстоянием во времени от начала действия первых), то мы вынуждены будем строить целые пирамиды каких-то иерархически организованных структур для уяснения общей архитектуры нашего сознания. В противном же случае, то есть в том случае, если и формирование и хранение любого отдельного кванта информации обеспечивается действием одних и тех же биологических механизмов, мы вступаем в противоречие и с законами физического мира, и с законами формальной логики.