Эвальд Ильенков - Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении

Но стоит только применить эту аксиому к категориям политической экономии, чтобы сразу стала ясна ее крайняя искусственность и субъективность.

Так, деньги страдают отсутствием одного из атрибутивных признаков "стоимости вообще".

ОНИ НЕ ОБЛАДАЮТ НЕПОСРЕДСТВЕННО ПОТРЕБИТЕЛЬНОЙ СТОИМОСТЬЮ.

Товарно-капиталистическое обращение содержит в себе "признак", прямо и непосредственно противоречащий закону стоимости, закону обмена эквивалентов -- способность создавать прибавочную стоимость. Прибавочную стоимость не подведешь без противоречия под категорию "стоимости". Она поэтому начинает представляться явлением какого-то другого мира, чем мир движения стоимости...

Подобные парадоксы и приводили в величайшее смущение буржуазных экономистов, не признававших иной логики, кроме формальной, и иной дедукции, кроме силлогистической.

Теоретическая задача, объективно поставленная развитием домарксовой политической экономии, состояла в том, чтобы показать -- как на основе закона стоимости и без какого бы то ни было нарушения его становятся не только возможными, но и необходимыми явления, прямо и непосредственно противоречащие трудовой теории стоимости.

Мы уже показали, что эта задача абсолютно неразрешима до тех пор, пока "стоимость" понимается как абстрактно-общее, "родовое" понятие, а рационально решается при том условии, что стоимость раскрыта как конкретно-всеобщая категория, отражающая совершенно конкретную экономическую реальность (обмен товара непосредственно на товар), содержащую в себе противоречие.

Такое понимание стоимости и дало Марксу ключ к решению всех тех теоретических трудностей, в которые всегда упирается теоретический анализ, предметом которого оказывается живая действительность, развивающаяся через противоречия.

В самой "стоимости", в исходной категории теоретического развития анализ Маркса обнаруживает возможность тех противоречий, которые на поверхности развитого капитализма выступают очевидным образом, в виде разрушительных катаклизмов кризисов перепроизводства, острейшего антагонизма чрезмерного богатства на одном полюсе общества и невыносимой нищеты на другом полюсе, в виде непосредственной борьбы классов, находящей свое окончательное разрешение лишь в революции.

Все это в теоретическом изображении предстает как неизбежный результат развития того самого противоречия, которое заключено в простом товарном обмене, в "клеточке" всей системы, в "стоимости", как в зародыше, как в зерне.

А отсюда становится понятным, почему категория стоимости в ходе теоретического развития категорий капиталистической экономики оказывается строгим теоретическим ориентиром, позволяющим абстрактно выделять лишь такие черты рассматриваемой реальности, которые связаны с нею атрибутивным образом, представляют собою "всеобщие и необходимые" формы существования капиталистической системы.

В состав теоретического изображения этой системы вводятся только такие обобщения, которые могут быть "подведены" под определения "стоимости". Но это "подведение", осуществляемое в "Капитале", по своему существу чуждо формальному подведению понятий под понятия. Если рабочая сила "подводится" под категорию стоимости, то это непосредственно отражает факт реального становления товарно-капиталистической системы отношений.

Анализ системы показал, что товарно-денежное обращение представляет собой всеобщую основу, простейшее всеобщее и необходимое условие, без наличия которого капитализм ни возникнуть, ни существовать, ни развиваться объективно не может . Тем самым теоретические определения товарно-денежного обращения показаны в качестве отражения тех объективных всеобщих условий, которым должно удовлетворять все то, что вообще могло или может быть когда-либо включено в процесс движения товарно-капиталистического организма. Если же явление не "подводится" под условия, диктуемые законами товарно-денежного рынка, -- значит оно не могло и не может вообще включиться в этот процесс, стать формой товарно-капиталистического обмена веществ в обществе.

Таким образом, в определениях "стоимости" теоретическое мышление и обретает строгий критерий различения, отбора тех явлений, тех экономических форм, которые представляют собой внутренне присущие капитализму формы "бытия".

Только то, что реально, независимо от мышления, "подводится" под условия, диктуемые "имманентными законами" товарно-денежной сферы, только то, что может быть усвоено, ассимилировано этой сферой и способно принять на себя экономическую форму стоимости, -- только такая реальность и может превратиться в форму движения капиталистической системы. Поэтому-то и мышление, абстрагирующее из безбрежного океана эмпирических фактов лишь ту их конкретно-историческую определенность, которой они обязаны капитализму как экономической системе, вправе абстрагировать только такие черты рассматриваемой реальности, которые "подводятся" под определения стоимости.