Ларс Свендсен: Философия философии

Слово «философия» происходит от греческого φιλοσοφία – любовь к знанию, к мудрости. Таким образом, философ – любитель мудрости. Пифагор утверждал, что в то время, как обычные люди думают о преходящих удовольствиях и житейских тяготах, философ стремится к истине. Но ведь есть и другие люди, помимо философов, которые занимаются поиском истины: к примеру, журналисты или следователи. Истина как таковая оказывается слишком размытым критерием. Может быть, у философов и журналистов истина разная? Принято считать, что философ занят поиском «глубинной» истины, вечной и неизменной. Как тогда быть тем, кто не верит в вечные и неизменные истины и скептически настроен относительно «глубины», поскольку стремление к «глубине» явно говорит о пренебрежении поверхностным. Разве такие люди не могут быть философами? И как же Ричард Рорти, который считает, что истина вообще не является значимым аспектом философской деятельности, и чрезмерное стремление к истине скорее вредно, поскольку отвлекает наше внимание от более важных вопросов – к примеру, развития межличностной солидарности? Стоит упомянуть и Стивена Стича, который утверждал, что, если у человека сформировано ясное представление о предмете, истинность отдельных утверждений его уже не особенно волнует. Едва ли мы вправе утверждать, что Рорти и Стич не заслуживают называться философами исключительно из-за своих взглядов на ценность истины. Другими словами, мы не можем определить философию как особое отношение к истине.

Традиционно философские утверждения должны обладать двумя качествами: универсальностью и необходимостью. Универсальность означает, что они должны быть верны не только для одного человека, но для каждого человека. Необходимость здесь понимается как противоположность случайности: все происходит, согласно данному утверждению, не случайно , а потому, что должно произойти именно так. Однако со временем многие начали сомневаться, что в мире вообще существует что-либо, соответствующее этим двум критериями. Так что теперь требование к философским утверждениям только одно: они должны быть в некотором смысле фундаментальны. Многие философы пытались ответить на вопрос о том, что в мире наиболее фундаментально, и ответы были самыми разными – от «атомов» до «Бога». Нашлись и те, кто утверждал, что мы никогда не сможем получить достоверные знания о самом фундаментальном явлении, что бы это ни было, и даже не сможем узнать, существует ли вообще такое явление. Тем не менее отрицание возможности познания самого фундаментального явления и даже существования такового, само по себе фундаментальное утверждение, поскольку в нем задаются непреложные границы человеческого познания.

Существует ли вообще такая вещь, как строго философский вопрос? Всякий вопрос – это вопрос о чем-то, и философский вопрос тоже должен быть о чем-то. Но это что-то подразумевает некий предмет, и нам, таким образом, необходимо определиться с предметом философии, если таковой у нее имеется. Предмет философии – это все и ничего. Философия занимается формированием представления о мире и наших знаниях. Можно было бы возразить, что такова роль науки, но наука никогда не давала нам чего-то подобного, и чем дальше, тем меньше способна его дать, поскольку научные дисциплины становятся все более узкими и специализированными. Разумеется, существуют ученые (и некоторые философы), которые пытаются вывести «теорию всего», но, как правило, такие теории служат лишь иллюстрацией провала, который ожидает любого эмпирика, попытавшегося подчинить себе метафизику.

С начала развития философии и вплоть до середины прошлого столетия одной из главных дисциплин философии была космология (хотя статус ее менялся с течением времени), которая, в частности, решала вопрос о фундаментальной структуре бытия. Однако сегодня космология как «теория всего» практически исчезла с карты философского ландшафта. И если сегодня кто-то и предложит «теорию всего», скорее всего, это будет адепт естественных наук, а не философии. Как правило, философы встречают подобные теории с большим скепсисом, который объясняется тем, что эти «теории всего» чаще всего страдают редукционизмом и чрезмерно упрощают ту область действительности, которую они якобы пытаются объяснить. Поскольку философия должна дать нам целостное представление о мире и наших знаниях, можно утверждать, что предметом философии является всё . Не существует ограничений на те предметы и проблемы, которые могут оказаться релевантными для философа. С одной стороны, философия занимается исследованием самых общих вопросов, какие только можно вообразить. Аристотель задавался вопросом, каковы признаки «сущего», иначе говоря – что такое вещь . С другой стороны, тот же Аристотель обсуждал множество других вещей – от лягушек до пьянства, ударяясь тем самым в противоположную крайность. Едва ли можно провести четкую границу, которая отделяет предметы, относящиеся к области философии, от предметов, которые однозначно к ней не относятся.