Филипп Честерфилд - Письма к сыну

Коль скоро тебя представили герцогине Курляндской, прошу тебя, бывай у нее так часто, как тебе это позволят другие более необходимые дела. Мне говорили, что эта женщина в высшей степени воспитанная и даровитая. Хоть я и не стал бы советовать тебе посещать женское общество для того, чтобы искать там основательных познаний или ума, посещение его полезно в других отношениях: пребывание в нем, безусловно, шлифует манеры и придает обходительность, очень нужную в свете и которой англичане наделены меньше, чем какая-либо другая нация.

Не могу сказать, чтобы твои ужины отличались роскошью, но, согласись, они совершенно сытны: после кварты супа и двух фунтов картофеля ты можешь спать спокойно и без особого нетерпения дожидаться утреннего завтрака. Одна из частей твоего ужина (картофель) – это обычная пища моих старых друзей и земляков – ирландцев, а это самые сильные и здоровые люди, каких я знаю в Европе. ‹…›

Бат, 16 февраля ст. ст. 1748 г.

Мой дорогой мальчик!

‹…› Я нисколько не жалею о времени, проведенном в наслаждениях; они были своевременны, это были наслаждения, присущие молодости, и вкушал я их в молодые годы. Если бы этого не случилось, я, вероятно, переоценивал бы их сейчас, ибо всем нам очень свойственно непомерно ценить то, чего мы не знаем.

Но именно благодаря тому, что я испил их с такой полнотой, я знаю теперь их настоящую цену и знаю также, как часто люди придают им больше значения, чем следует. Не жалею я и о времени, проведенном за делом, – и по той же причине. Те, кто видят только внешнюю его сторону, воображают, что оно содержит в себе некое скрытое очарование, которое им не терпится вкусить, – и только более близкое знакомство с ним помогает им открыть истину. Я, который пробыл за кулисами как наслаждений, так и дел и видел все тросы и блоки, которые передвигают декорации, изумляющие и ослепляющие публику, ухожу на покой не только без сожаления, но и с чувством спокойного удовлетворения.

Но о чем я жалею и всегда буду жалеть, так это о времени, которое я в молодые годы проводил в праздности и безделье и которое навсегда для меня потеряно. Это обычное следствие юношеской неосмотрительности, против которой я решительным образом тебя предостерегаю. Ценность мгновений, если их собрать воедино и употребить с пользой, огромна, потеря же, если они растрачены попусту, невозвратима. Из каждого мгновения человек может извлечь известную пользу, и это сопровождается удовольствием, гораздо большим, чем то, с которым это мгновение упускается. Не думай, что, говоря «употреблять с пользой время», я разумею непрерывные занятия чем-то серьезным. Нет, в положенные часы удовольствия столь же необходимы, сколь и полезны: они образуют человека, придают ему тот вид, который он должен иметь в обществе, посвящают его в характеры других людей и открывают ему чужое сердце в такие минуты, когда оно не бывает настороже. Не забудь только, что надо уметь как следует воспользоваться ими. Я знал немало людей, которые в силу какой-то лености ума с одинаковым невниманием относились и к удовольствиям – они не умели радоваться им, и к делам – они не умели их делать. Эти люди причисляли себя к эпикурейцам только потому, что общались с людьми, любившими жизнь, и к людям деловым только потому, что у них было дело, которое они должны были делать, но которое, однако, не делали.

Чем бы тебе ни приходилось заниматься, делай это как следует, делай тщательно, не кое-как. Аррrоfondissez. Добирайся до сути вещей. Все сделанное наполовину или узнанное наполовину, на мой взгляд, вовсе не сделано и вовсе не узнано. Даже хуже, ибо такое нередко может ввести в заблуждение. Пожалуй, нет такого места или такого общества, откуда ты не мог бы почерпнуть те или иные знания – стоит лишь захотеть. Почти каждый человек знает что-то одно и бывает обычно рад, когда ему представляется случай говорить об этом. Ищите и обрящете – слова эти стали справедливы – о том свете, как и об этом. Присматривайся ко всему, во все вникай; та манера, в которой ты будешь спрашивать, послужит оправданием и самим вопросам, которые при других обстоятельствах могли бы показаться неуместными, и твоему любопытству, ибо в большинстве случаев все в значительной степени зависит от манеры себя держать. Можно, например, сказать: «Боюсь, что вопросы мои очень навязчивы, только никто, кроме вас, не может мне так хорошо все это рассказать», или что-нибудь в этом роде.