Мераб Мамардашвили: Современная европейская философия (XX век)

Возьмем ситуацию разума с точки зрения того, как она выражена в наличных или унаследованных философских понятиях, традиционной рационалистической философии. Разумеется, классическая традиционная философия, называемая рационалистической, не была таковой. В ней были и исключения, как, например, философия романтиков и т.д. Но я это в данном случае опускаю, поскольку хочу обрисовать вам суть дела. Однако, прежде, еще об одном обстоятельстве социологического порядка. О социальном положении тех людей, которым дано мыслить и понимать и о форме, в которой они акт понимания и знания выполняют. Или, другими словами, о социальном положении интеллигенции и о форме выполнения ею интеллектуального труда. На это важно обратить внимание, поскольку из социального положения и социальных форм, в которых интеллектуальный труд выполняется, вытекают некоторые следствия, влияющие на содержание мыслительной работы прослойки, называемой интеллигенцией. Здесь тоже произошли в XX веке определенные сдвиги, которые изменили основу классической культуры. Повторяю, чтобы понимать ситуацию разума в терминах рационалисти-ческой философии, понимать сам феномен рационализма, нам нужно в качестве первого шага понять социальную базу определенного рода идей. Я сказал перед этим, что в отличие от современного общества, для которого характерно появление массы, являющейся потребителем идеологий, существовало традиционное общество с минимумом людей, выбитых из социальных и культурных ячеек. То есть, минимум людей без корней. И положение этих людей, несмотря на такое обстоятельство, было устойчивым, ибо, занимаясь духовным производством, они реализовывали некоторую монополию на интеллектуальный труд. Иными словами, в область духовного производства попадали люди, имеющие или досуг, или достаток; они занимались духовным производством на свой страх и риск. Взаимоотноше-ния духовных производителей с обществом не выливались тогда в формы наемного труда, т.е. тогда не было, говоря современным языком, научных институтов, где, например, люди получали бы зарплату. Таким образом, это было своего рода просвещенное меньшинство, кото-рому судьба или какие-то другие обстоятельства, в которые я сейчас входить не буду, подарила возможность заниматься сознанием и духом. И это меньшинство как бы монополизировало это занятие в том смысле, что оно занималось им за счет других основных масс общества и, что очень важно, не просто за счет других, а вместо других и за других. Отсюда, например, вытекает сознание ответственности этих людей перед обществом и непросвещенным большинством, опекунская, просветительская позиция по отно-шению к большинству и т.д. Они считали, что нужно знать, видеть, понимать за других во имя их блага, поскольку они но каким-то причинам не просвещены, не грамотны, не имеют доступа к образованию и культуре. Я описываю вам классическую, просветительскую либеральную позицию и состояние интеллигенции. Но ведь просвещать, знать за других, во имя блага других, можно от имени кого-то. Кого-то с большой буквы. Так ведь? От имени чего-то, что ты знаешь.

Следовательно, подобное обстоятельство - монополия на выполнение духовного или интеллектуального труда предполагает одну посылку, которая была фундаментом всей классической культуры. Это посылка приобщенности интеллигенции к внутреннему, истинному строению и плану мира. То есть с точки зрения того, я уверен, что в силу своего положения, в силу того, что я привожу интеллектуальные инструменты в действие, чтобы что-то знать, понимать, писать книги, рисовать, сочинять политические памфлеты, я и нахожусь в такой точке, из которой мне и только мне видна Истина, Красота, Правда, и поэтому я могу просвещать народ, руководить им, опекать его, защищать его и т.д. То есть, интеллигенция - это как бы невралгическая точка, в которую сходятся все знания, мысли, состояния, крики гнева и радости из всех частей общественного тела, которое само по себе лишено языка и мозга и говорит лишь через один язык и мозг, а именно - мозг просвещенного слоя интеллигенции.

Значит, такая ситуация, повторяю, предполагает некоторую уникальность труда, факт наличия меньшинства, которое приобщено к культуре и духовному производству, предполагает монопольную форму этого производства, и отсюда вырастают все эти установки, из которых главная для нас - сознание того, что в силу моего положения я уже приобщен к знанию; ну, скажем так, к знанию замыслов провидения. К тайному, скрытому плану истории или мироустройства.