Хаймо Хофмайстер - Что значит мыслить философски [Поиск фундамента всего знания и всего сущего]

Ибо дело — цель, а деятельность — дело. [131] Там же. IX, 8. 1050а 21 и далее.

Действительное же бытие — не движение к цели, а достигнутый в ней eidos. Действительность как eidos неподвижна. И утверждать, что сущее является действительным не в указанном смысле, все же не означает, по Аристотелю, будто оно недействительно.

Первый неподвижный двигатель (proton kinoun akineton) для Аристотеля выступает принципом, arche, он — «начало и первое в вещах». [132] Там же. XII, 8. 1073а 23 и далее. Атрибут «неподвижный» выражает завершенный характер первого двигателя, для которого собственная telos осуществилась и любая возможность представляется одновременно действительностью. Он — сама чистая деятельность: actus purus. И все-таки почему и каким образом эта «чистая деятельность», будучи сама неподвижной, является движущей? Где ее место? Она должна быть движущей, чтобы быть arche, так как все сущее определяется движением.

В XII книге своей «Метафизики» Аристотель приводит более точное определение этого первого двигателя. При этом он проверяет сущее на его способность быть arche и осмысливает, во-первых (1), воспринимаемое чувствами преходящее, а затем (2) чувственно воспринимаемое, но непреходящее, например, небосвод, и, наконец (3), духовное непреходящее, nous(разум, ум, мышление). [133] Это разделение бытия на три области показывает, что Аристотель, несмотря на свой скепсис по отношению к платоновским идеям, не отрицает трансцендентности бытия относительно чувственно воспринимаемой природы. Поэтому «первая философия» восходит не к физике, а ведет, вопрошая об общем для всего сущего arche, «по ту сторону физики».

1. Чувственно сущее изменчиво, т. е. оно возникает благодаря движению, благодаря «изменению из сущего в возможности в сущее в действительности». [134] Аристотель, Метафизика. XII, 2. 1069b 17 и далее. Изменение всегда происходит как переход «от чего-то благодаря чему-то и во что-то»:

То, чем вызывается изменение, — это первое движущее; то, что изменяется, — материя; то, во что она изменяется, — форма. Итак, пришлось бы идти в бесконечность, если бы не только медь стала круглой, но и возникло также круглое или медь. Необходимо, следовательно, остановиться. [135] Там же. XII, 3. 1069b 36 и далее.

Если все сущее определено движением, тогда то, что является его arche, как мы уже говорили, должно быть неподвижным и одновременно быть причиной движения. Согласно аргументам Аристотеля, движение никогда не может начаться и остановиться, оно вечно, как вечно время. [136] Поскольку Аристотель утверждает о всегда-бытии движения, а тем самым и природы, то подчеркивает, что цель движения, а именно осуществление любой возможности, никогда не может быть достигнута. Если движение вечно, без начала и конца, то невозможно представить никакого первого движения. Такое первое движение должно было бы, в свою очередь, вызываться еще каким-нибудь движением. Это требовало бы движения до всякого движения. Но если бы наличествовало только чувственно воспринимаемое сущее, то невозможно было бы вечное движение и, следовательно, движение вообще. Бесконечную последовательность движения в конечных вещах Аристотель сам исключал, ибо «невозможно ведь, чтобы движущее и движимое другим составляло бесконечный ряд, так как в бесконечном ряду нет первого». [137] Аристотель. Физика. VIII, 5. 256а 17 и далее. Конечные вещи всегда находятся в движении.

2. Движение небосвода, kyklophoria, «не только движет, но и движимо». [138] Аристотель. Метафизика. XII, 7. 1072а 24. Поэтому оно не может быть первой причиной движения, а, в свою очередь, предполагает другое движение. А возможно ли, чтобы причиной всего конечно сущего и движения небосвода было нечто движимое, которое само есть причина движения? Нет. Это отрицание оправдывается аристотелевским видением отношения dynamis и energeia. Хотя всякая деятельность предполагает некую возможность, все же превращение возможности в действительность мыслимо только при наличии той предпосылки, что возможность уже существующего действия переводится в действительность. Причина движения, рассуждает далее Аристотель, вследствие этого не может быть сама движимой, ибо признаком любого движения является то, что находится в переходе от возможности к действительности. Быть в движении означает приводиться в движение тем, чего нет у себя самого. Таким образом, движение уже предполагает некий движитель. Движение есть переход из dynamis в energeia.