П Чаадаев - Отрывки и разные мысли

Чаадаев полемизирует здесь с представителями так называемой теории "общественного договора", согласно которой государство возникло в результате соглашения между людьми, находившимися до этого в "естественном состоянии".

В библиотеке Чаадаева имеется несколько книг (по преимуществу с его пометами), в которых излагается теория общественного договора: С.Пуффендорфа (Каталог. № 555), Т.Джефферсона (Каталог. № 368), Т.Гоббса (Каталог. № 339), Д.Дидро (Каталог. № 228).

Мысль о связи всего сущего, восходящей к некоторому первоначалу по цепи причин и следствий, весьма напоминает взгляды Г.Ф.Лейбница, "Теодицею" которого Чаадаев очень тщательно проработал еще во время своего заграничного путешествия. Книга, судя на надписи на форзаце, была приобретена Чаадаевым в Дрездене в 1826 г. ( Каталог . № 423). В ней много надписей и отметок Чаадаева, свидетельствующих о том, что он далеко не во всем соглашался с Лейбницем; в частности, его внимание привлекла полемика Лейбница с П.Бейлем, которую немецкий мыслитель вел на страницах "Теодицеи"-в этой полемике Чаадаев во многом на стороне Бейля.

Ср. рассуждение, развиваемое в ОРМ № 2-10, № 174.

Рассуждение об "источнике ваших идей" полемически направлено против философии Дж. Локка, с учением которого Чаадаев познакомился еще в молодости (см. примеч. 68), и отчасти против идей Канта, высказываемых во введении к "Критике чистого разума". "Без сомнения, — писал Кант, — всякое наше познание начинается с опыта…" (Каталог. № 379.S. 1; пер.: Кант И. Соч. М., 1964. Т. 3. С. 105). Против этого места на полях книги Чаадаев поставил два знака вопроса; чуть ниже на той же странице он подчеркнул слова Канта о том, что "хотя всякое наше знание и начинается с опыта, отсюда вовсе не следует, что оно целиком происходит из опыта".

Чаадаев критиковал сенсуализм в ФП V (см. примеч. и к нему; о книгах Канта в библиотеке Чаадаева см.: Там же, примеч. 15). Следует, однако, отметить существенное противоречив между этим антисенсуалистическим отрывком и весьма значительной сенсуалистической тенденцией в его взгляде на механизм постижения мира физического, заметной в ФП II и ФП III. Ср. также ОРМ. № 33–37 и примеч. 28 к ним.

Перефразированные слова Паскаля, которые Чаадаев цитирует в ФП V и ФП VII (см. примеч. 10 к ФП V ).

Ср. со словами М.Монтеня, цитируемыми Чаадаевым в ФП III (см. также примеч. 2 к нему).

Понятие "общего плана" Чаадаев заимствовал у Фихте и Гердера, как это видно из его отметок на их книгах, имеющихся в его библиотеке. "О мировом плане" Фихте говорит в "Основных чертах современной эпохи" (Каталог. № 266.S. 7; пер.: СПб.,1906. С. 5), Гердер в "Идеях к философии истории человечества" (Каталог. № 334.S. XIII;пер.: М., 1977. С. 8–9).

Неточная цитата из Евангелия от Иоанна: "Бога не видел никто никогда…" (1, 38), восходящая в свою очередь к ветхозаветной книге Исход: "И потом сказал он: лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть меня и остаться в живых" (33, 20). Указанное место отмечено Чаадаевым на экземпляре, принадлежавшей ему Библии (Каталог. № 137).

В этом отрывке отразились личные впечатления Чаадаева от пребывания в Англии в августе-ноябре 1823 г. (Письма. № 21, 22). Характеристику Англии, "этой избранной страны", см. в ФП I (С. 336).

Ср. с характеристикой Англии, которую Чаадаев дает в письме брату в сентябре 1823 г. (Письма. № 21). Эта характеристика почти дословно совпадает с тем, что пишет Чаадаев о России в ФП I: "Взгляните вокруг…" и т. д. (С. 323).

Ср. с характеристикой философии Шеллинга — "нового Порождения глубокой и мечтательной Германии", — которую Чаадаев развивает в ФП V (С. 380).

Это утверждение Чаадаева отражает его личный творческий опыт. Время создания ФП (1829–1830) не случайно совпадает с периодом его длительного затворничества (Письма. № 51 и коммент. к нему). Мысли о "спокойствии", "тишине", "созерцательности" как условиях работы ученого и источнике "неизъяснимых наслаждений" Чаадаев отмечал на полях романа О.Бальзака "Шагреневая кожа", имеющемся в его библиотеке (Каталог. № 112. Т. 1. Р. 96, 232; пер.: М., 1970. С. 101, 108–109). Роман Бальзака, по-видимому, произвел большое впечатление на Чаадаева, так как некоторые мысли и характеристики его главного героя Рафаэля Валантена он впоследствии не раз применял к самому себе. Дважды на страницах романа Р.Валантен, как позже и Чаадаев, сравнивает себя с "фиваидским отшельником" (ср.: Письма. № 87, 94). Слова Чаадаева о том, что над его диваном остались "два небольшие пятна", где "прислоняли голову" А.С.Пушкин и М.Ф.Орлов (Герцен. Т. IX. С. 146), есть литературное заимствование из того же романа Бальзака (С. 183). Родственные ему мысли об уединении и одиночестве Чаадаев отмечал и в книге И.Г.Гердера "Идеи к философии истории человечества" (Каталог. № 334.S. 333; пер.: М.,1977. С. 497).