Деррида Жак - О почтовой открытке от Сократа до Фрейда и не только

Итак, мы менее удивлены тем, что Фрейд не ждет от научного прогресса милости создания чистого языка, не засоренного метафорами и выходящего за пределы своей трансферентности: мы все-таки могли бы заменить психологические термины терминами из физиологии или химии, мы бы располагали более «знакомыми» и более «простыми», но не присущими значениями. Язык физиологии или химии это та же самая « Bildersprache ». И к успеху можно прийти только путем внутреннего метафорического трансфера. Заимствование является законом. Внутри любого языка, так как символ — это всегда язык заимствования, а также переходящий из одной мыслительной области в другую, из одной науки в другую. Ничто не может начаться без займа из-за недостаточности собственных средств. Все начинается с трансфера основных средств, в чем и состоит интерес займа, и даже наипервейший интерес. Заем приносит доход, производит прибавочную стоимость, является главным двигателем любых инвестиций. Таким образом, мы начинаем спекулировать, делая ставку на ценность, которую еще надо произвести как бы начиная с нуля. И все эти «метафоры», под видом метафор, подтверждают необходимость того, что они отражают.

Действительно, Фрейд часто описывает эту структурную необходимость как внешнюю и временную неизбежность, как если бы не было ничего более постоянного, чем временное. Логика проста до элементарного: неопределенность временное явление, выделение займа предполагает наличие собственных фондов, а выплата процентов и возврат долга должны быть гарантированы по высшему разряду. Именно этой логике он и следует в последнем абзаце этой главы, посвященном биологии или биологической модели, «заимствований» ( Anleichen ) из этой науки. Вследствие таких заимствований «чрезвычайно» повышается «недостоверность нашей спекуляции»: а дело все в том, что возможности биологии безграничны, и невозможно угадать, какие ответы на заданные вопросы она дала бы через несколько лет. Итак, наше построение гипотез может рухнуть в мгновенье ока. Как карточный домик, — говорится во французском переводе: интересная метафора, значимая транспозиция или трансференция, которая прекрасно раскрывает непременно игровой характер этой спекуляции. Но нет выражения «карточный домик» в оригинальном тексте. Там написано: «… unser ganzer künstlicher Bau von Hypothesen », другая, не менее интересная метафора, скорее многообещающая: она заключена в слове «искусство» или «искусственность», находящиеся недалеко от игры; она также присутствует в слове «построение» (производимом инженером или артистом, игроком, рассказчиком или ребенком), которое будучи непрочным в своей несамделишности, может быть «опрокинуто» ( umgeblasen )одним махом, разрушено согласно необходимости, которая не может не зависеть от «диссимилятивного» процесса Abbauen ,о котором мы говорили выше.

Идя на риск выплаты процентов за долги с неясной перспективой их возврата, временно-нескончаемой неопределенности, Фрейд не отступает от желаемого, положась на фортуну. И одно не обходится без другого.

Это заключительные слова в данной главе. На любое огорченное, обеспокоенное или настойчивое возражение, на любую попытку философского или научного давления явственно слышу ответ Фрейда в том виде, в каком на свой страх и риск я его воспроизвожу: «Шли бы вы своей дорогой, уважаемые, а мне так нравится по ту сторону ПУ — мне это в радость. А что до гипотезы о влечениях к смерти, так я от нее просто без ума, а главное, это так занимательно, я погружаюсь в нее и извлекаю свой интерес». А вот оригинальный текст, который я только что перевел и который я переведу еще раз, но уже на другой манер. Без сомнения, этот перевод оценят за его большую приверженность некоторым более устоявшимся нормам. «Если это так, то кто-нибудь может задать вопрос, зачем же предпринимать работу вроде изложенной в этой главе и зачем ее публиковать. Что же, я не могу отрицать, что некоторые из изложенных здесь аналогий, ассоциаций, взаимосвязей мне показались достойными внимания». Я подчеркиваю: mir der Beachtung würdig erschienen sind .И точка. Это заключительная точка, последнее слово в главе. Единственная замена напрашивается вдогонку, и касается она эволюции терминологии, названий, наименований, точнее сказать, Namengebung .

Последнее слово в главе могло бы вполне оказаться последним словом в книге. Очень на это похоже. И что же в самом деле сказать после этой подписи в виде «как мне будет угодно»? Не для того ли она поставлена, чтобы поставить печать на нечто вроде приписки к завещанию? на дополнительный постскриптум «самокритики» без угрызений совести? Что тут еще можно добавить?