Лао-цзы - Канон Дао и Дэ (Дао Дэ Цзин)

Для выражения единства небытия и бытия Лао-цзы использует понятие у цзянь, которое одновременно означает отсутствие временного интервала и пространственного промежутка (букв.: небытие и бытие входят друг в друга, совпадают, совмещаются так, что образуют нераздельное тождество).

Снова встречаемся с функцией добра-искусности (шань). По обе стороны от него располагаются два мира — мир бытия, или мир физической конечной жизни, и мир небытия, или метафизической вечной жизни. В первый приходят с рождением и уходят из него со смертью. Целевое и смысловое направление жизни в этом мире — смерть. Каждую вещь с необходимостью ожидает в нем довольно безотрадная перспектива встречи с последней жизненной инстанцией — «местом смерти» (сы ди), букв, «землей смерти». Согласно Лао-цзы, на того, кто управляет жизнью с помощью добра-искусности (шань), распространяется способность метафизического существования, т.е. небытия. Физическое бытие субъекта окутывается небытием, оболочку вечности которого не в силах преодолеть никакое физическое воздействие. Иначе говоря, субъект в физическом бытии живет по ритмам небытия и потому бессмертен. Он помещает свою смерть в небытие и умирает в бытии раньте своей физической кончины. Его существование в бытии протекает без противоположности знаков жизни и смерти. В своем существовании он соединяет воедино бытие и небытие. Бытийственная перспектива смерти утрачивает для него свою неизбежность, и субъект добра (шань) обретает свободу существования как от рождения, так и от смерти. Ему в бытии попросту негде ни родиться, ни умереть (ни внутри себя, ни вовне).

Не исключено, что под термином «ши», переведенным здесь как «условия», имеется в виду генетическая сила-энергия Дао и Дэ, которая довершает становление вещей.

Лао-цзы выражает совершенство мудрого человека через форму земного квадрата в противоположность совершенству конфуцианского благородного человека, которое символически выражается в форме небесного круга.

Опрометчивый противник — это тот, кто поспешно и легкомысленно, с ходу атакует и завязывает бой, вызывая агрессию с противоположной стороны. Тем самым он буквально «хоронит» даосистскую драгоценность милосердия и клятвенное обязательство полководцев «быть гостем». Милосердие — первейшая духовная сила при конфликте (см. выше, § 67 § 67 В Поднебесной все называют мое Дао Великим, в подобии [ничему] не подобным. А поскольку велико, поэтому в подобии [ничему] и не подобно. Если уподобить [его] вечности, то и она будет крошечной. Я имею три драгоценности, держусь их и дорожу ими. Первая называется «милосердие», вторая — «простота», третья — «не смею встать впереди Поднебесной». Милосерден, поэтому могу быть мужественным. Прост, поэтому могу быть широким. Не смею встать впереди Поднебесной, поэтому могу быть духовным вождем. Ныне тому, кто отбрасывает милосердие, а мужествен, кто отбрасывает простоту, а широк, кто отбрасывает то, чтобы встать сзади, а становится впереди, — смерть! Если, питая милосердие, начнешь войну — победишь. Если организуешь оборону — будет крепка. Небо поможет такому, милосердие защитит его. ).