Фритьоф Капра - Дао физики

Более тщательное сопоставление представлений Лейбница об «отношениях отражения» между монадами с понятием взаимопроникновения в Махаяне обнаруживает, тем не менее, что эти два понятия сильно отличаются друг от друга, и что буддийское понимание материи гораздо ближе по духу к современной физике, чем теория Лейбница. По всей видимости, основное различие между «Монадологией» и буддийской философией заключается в том, что монады Лейбница представляют собой фундаментальные субстанции, рассматривающиеся в качестве окончательного состояния материи. Лейбниц начинает «Монадологию» с такого предложения: «Монада, о которой мы будем сейчас говорить, есть не что иное, как простая субстанция, входящая в состав сложных объектов; простая, что означает: не имеющая частей». Затем он говорит: «Все эти монады представляют собой истинные атомы природы, и, в некотором смысле, элементы всех вещей» [83, 533]. Такой фундаменталистский подход находится в поразительном противоречии с философией бутстрапа и учением буддизма Махаяны, которые отрицают существование каких бы то ни было фундаментальных сущностей или субстанций. Фундаменталистский способ мышления, характерный для Лейбница, накладывает свой отпечаток на его взгляды на природу сил, воспринимаемых им в качестве законов, заложенных в природу божественным указанием, и коренным образом отличающихся от самой материи. «Силы и деятельность, — пишет Лейбниц, — не могут быть только лишь состояниями такой пассивной вещи, как материя» (83, 161]. Это положение тоже противоречит мировоззрению современной физики и восточного мистицизма.

Что касается действительных взаимоотношений между монадами, основное отличие от адронного бутстрапа заключается в том, что монады не способны взаимодействовать друг с другом: у них «нет окон», как говорит Лейбниц, и поэтому они только отражаются друг в Друге. В адронном бутстрапе, как и в Махаяне, напротив, основной акцент приходится на взаимодействие или «взаимопроникновение» между всеми частицами" более того, принципы мировоззрения как бутстрапа, так и Махаяны предполагают, что все объекты должны рассматриваться только в «пространственно-временных» терминах, то есть в качестве событий, взаимопроникновение между которыми может быть осознано только в том случае, если мы признаем, что пространство и время тоже находятся в отношениях взаимопроникновения.

Бутстрап-теория адронов далека от своего завершения, и сложности, связанные с ее формированием, довольно значительны. Тем не менее, физики уже начали пытаться применять самосогласованный подход не только для описания сильновзаимодействующих частиц. В конечном итоге, такое развитие теории должно повлечь за собой выход за пределы нынешнего контекста S-матрицы, которая была сформулирована специально для рассмотрения сильных взаимодействий. Необходим более общий, более универсальный подход, в рамках которого некоторые из тех понятий, которые сегодня принимаются без объяснений, должны будут подвергнуться бутстрап-обработке, или стать «пришнурованными» друг к другу, то есть производными от всеобщего принципа самосогласованности. Согласно Джеффри Чу, этот процесс переосмысления может затронуть и наши представления о макроскопическом пространстве-времени, а может быть даже о человеческом сознании.

«Доведенная до своего логического завершения, гипотеза бутстрапа предусматривает, что существование сознания, наряду с существованием всех остальных аспектов природы, необходимо для самосогласованности целого» [13, 763].

Этот подход тоже прекрасно сочетается со взглядами восточных мистиков, которые всегда рассматривают сознание как неотъемлемую часть Вселенной. По восточным представлениям, люди, как и все остальные формы жизни, представляют собой лишь составные части неделимого органического целого. Поэтому из их способности познавать следует вывод о том, что целое тоже способно познавать; в нас постоянно подтверждается способность Вселенной порождать формы, через посредство которых она познает самое себя.

В современной физике вопрос о роли сознания ставился в связи с наблюдением атомных явлений. Квантовая теория обнаружила, что эти явления могут восприниматься только как звенья в цепи процессов, конец которой находится внутри сознания человека-наблюдателя. По словам Юджина Вигнера, «невозможно последовательно сформулировать законы (квантовой теории), не принимая в расчет сознание» [84, 172]. Прагматическая формулировка квантовой теории, используемая учеными в их научной работе, не содержит прямых указаний на роль сознания. Несмотря на это, Вигнер и некоторые другие физики утверждают, что со временем в теории, описывающие строение материи, придется ввести эксплицитное описание функции сознания в формировании наших знаний о Вселенной.