Мишель Фуко - Рождение Клиники

______________

1 Pinel, Nosographie philisophique, I, p. XXVIII. 2 Anatomie generale, t.I, p. XCVII--XCVIII.

3 R. Laennec, Dictionnaire des Sciences medicales, article "Anatomie pathologique" (II, p. 49).

202

лагает Лаеннек, одну слишком прекрасную часть географии органов, к которой достаточно прибегнуть, чтобы анализировать расстройства формы и положения (вывихи, грыжи) и расстройства питания, атрофии и гипертрофии. Может быть когда-нибудь можно будет рассматривать гипертрофии сердца и гипертрофии мозга как принадлежащие к одному и тому же патологическому семейству. Лаеннек, напротив, анализирует без местных ограничений инородные тела и, в особенности, нарушения текстуры, имеющие одну и ту же типологию в любых тканевых ансамблях: это всегда либо распад непрерывности (раны, переломы), либо накопление или выделение естественных жидкостей (жировые опухоли или апоплексия), либо воспаления, как при пневмонии или гастрите, либо, наконец, случайное развитие тканей, не существовавших до болезни. Это случаи скирров или туберкул1. В эпоху Лаеннека Алибер пытается в соответствии с химической моделью установить медицинскую номенклатуру: окончание оз указывает на общие формы поражения (гастроз, лейкоз, энтероз), окончание ит указывает на раздражение тканей, окончание рея -- на выпот, разлитие и т.д. В этом единственном проекте по фиксации скрупулезного и аналитичного словаря он смешивает безо всякого смущения (ибо это было еще концептуально возможно) темы нозологии ботанического типа с темами локализации в стиле Моргани, темы описания с темами патологической анатомии: "Я пользуюсь методом ботаников, уже предложенным Соважем, методом, состоящим в сближении объектов, обладающих сходством, и разделении тех, что не обладают никакой аналогией. Чтобы достичь этой философской классификации, чтобы придать ей неизменные и закрепленные основания, я объединял

__________

1 Ibid., p. 450--452.

203

болезни по органам, являющимся их специфическим местоположением. Видимо, это единственное средство найти характеристики, обладающие наибольшим значением для клинической медицины"1.

Но как можно приспособить анатомическое восприятие к чтению симптомов? Каким образом симультанное множество пространственных феноменов способно обосновать связность временной серии, которая по отношению к ней, по определению, является целиком внешней? Начиная с Соважа и вплоть до Дубля, сама идея анатомического основания патологии имела своих противников, совершенно убежденных, что видимые поражения трупа не могут обрисовать сущности невидимой болезни. Как в сложном патологическом ансамбле различить сущностный порядок от серии впечатлений? Является ли у больного плевритом прилегание легкого к телу одним из феноменов болезни или механическим следствием раздражения2? Та же трудность в распределении первичного и производного: при раке привратника обнаруживаются скиррозные элементы в сальнике и брыжейке, где же находится первичный патологический очаг? Наконец, анатомические знаки плохо определяют интенсивность болезненных процессов: существуют очень выраженные органические поражения, приводящие лишь к легким нарушениям функционирования, но невозможно предположить, что столь крошечная опухоль в мозге может привести к смерти3. Никогда не описывая ничего, кроме видимого в его про

____________

1 J.-L. Alibert, Nosologie natulelle (Paris, 1817), avertissement, p. II, и другие классификации, основанные на патологической анатомии у Marandel (Essai sur les Irritations, Paris, 1807) или у Andral.

2 F.-J. Double, Semeiologie generate, t.I, p. 56--57.

3 Ibid., p. 64--67.

204

стой, окончательной и абстрактной форме пространственного существования, анатомия не может ничего сказать о том, что является последовательностью, процессом и текстом, читаемым во временном порядке. Клиника симптомов ищет живое тело болезни, анатомия предлагает ей лишь труп.

Труп -- это двойной обманщик, так как к феноменам, которые смерть прерывает, добавляются те, что она провоцирует и размещает в органах в порядке свойственного ей времени. Хорошо известны феномены разложения, которые трудно отличить от тех, что принадлежат клинической картине гангрены или гнилостной лихорадки; зато существуют феномены деградации или нивелирования: покраснение в результате раздражения очень быстро исчезает с прекращением циркуляции. Прерывание естественных движений (пульсации сердца, движения лимфы, дыхания) само по себе определяет следствия, которые нелегко отличить от болезненных элементов: эмболия мозга и быстро следующее за этим слабоумие -- являются ли они результатом кровоизлияния или прерванной смертью циркуляции? Наконец, может быть следует учитывать то, что Хантер назвал "стимулом смерти" и что запускает остановку жизни, не принадлежа болезни, но будучи от нее зависимой1. В любом случае, феномены истощения, возникающие за счет хронической болезни (мышечная дряблость, снижение чувствительности и проводимости) обнаруживают скорее некоторую связь жизни со смертью, чем определенную патологическую структуру.