Генри Торо - Как обрести индивидуальную свободу

Вот что говорит Генри Торо о Соединенных Штатах и американцах:

Мы не отличаемся религиозностью, но мы нация политиков. Мы не очень-то чтим Библию и не читаем ее, но мы чтим газету и читаем ее. Это библия, которую мы читаем каждое утро и каждый вечер, стоя и сидя, в поездке и на ходу. Эту библию каждый носит в кармане, она лежит на каждом столе и прилавке, ее непрерывно распространяют почта и тысячи миссионеров. Это единственная книга, которую Америка издала и которая способна оказывать огромное влияние — хорошее или плохое.

Неужели мне суждено только слышать о Платоне и не прочесть его книги? Будто Платон — мой земляк, а я его никогда не видел, мой ближайший сосед, а я ни разу не слышал его речей и не вдумывался в их мудрость. Почему это происходит?

Я много ходил по Конкорду, и везде — в лавках, в конторах и на полях — мне казалось, что жители его несут тяжкое покаяние. Двенадцать подвигов Геракла кажутся пустяками в сравнении с тяготами, возложенными на себя моими ближними. Тех было всего двенадцать, и каждый достигал какой-то цели, а этим людям никогда не удается завершить хотя бы часть своих трудов.

Мы — мелкая порода, наши духовные победы ограничены строками ежедневных газет.

Торо считает, что жизнь современных ему американцев — жизнь безумцев, не умеющих отличить хорошее от дурного и гибельное от полезного. Верным курсом по преодолению наблюдаемой ситуации Г. Д. Торо полагал духовное самосовершенствование человека:

Люди заблуждаются. Лучшую часть собственной души они запахивают в землю на удобрение. Это — жизнь дураков, и они это обнаруживают в конце пути, а иной раз и раньше. Большинство людей, даже в нашей относительно свободной стране, по ошибке или просто по невежеству так поглощены выдуманными заботами и лишними тяжкими трудами жизни, что не могут собирать самых лучших ее плодов.

Совершенно очевидно, что многие из вас живут жалкой, приниженной жизнью.

Для Торо не представляет сомнения, что капиталистическая промышленная цивилизация строится на костях трудящихся в США точно также, как и в Европе. Решение, предложенное Торо, состоит в следующем: если материальные блага, на которых основывает свой успех современная цивилизация, несут с собой закрепощение человека и ущерб для его духовного мира, то следует отказаться от этих благ, обойтись без них.

Торо оспаривает необходимость общения людей между собой в форме вынужденного соседствования, которое предлагает современная городская цивилизация:

Мы живем в тесноте, мы спотыкаемся друг о друга… Подумайте о фабричных работницах: они никогда не бывают одни, даже в своих сновидениях. Мы построили нечто роковое, создали Атропос, ту, что не сворачивает со своего пути (так бы и следовало назвать паровоз). Людей оповещают, что в такой-то час и минуту стрела полетит по тому или иному направлению, но это никому не мешает заниматься своим делом, и по второму пути дети идут в школу. Жизнь стала даже устойчивее. Всех нас воспитывают, как сыновей Телля. Воздух полон невидимых стрел. Каждая тропа, кроме вашей, — тропа судьбы. Так держитесь уже лучше своей.

Каким образом сохранить (или обрести) личную свободу в условиях агрессии городской цивилизации? Что есть эта свобода? В чем ее назначение? — центральные вопросы философского творчества Генри Торо. Возможность обретения таковой посредством реализации программы самоусовершенствования, основанной на переосмыслении так называемых «общепринятых ценностей», не являющихся на самом деле ценностями, составляет итог его философского творчества и значение для последующих поколений мыслителей.

В художественном по форме трактате «Уолден, или Жизнь в лесу» (1854) Генри Торо изложил оригинальную космологическую концепцию природы и человека. Торо был убежден, что только близость к природе, которая воплощает трансцендентный идеал, может указать человеку путь к нравственности. Постижению этого пути способствует одиночество, которое помогает человеку ощутить свою природную гармоничность.

Итак, в 1845 году (так называемое время «ранней американской философии») уровень урбанизации и промышленного развития Америки не отставал от европейского. Местная общественность не менее горячо, чем в европейских столицах, дискутировала проекты «справедливого» переустройства мира, создавая социальные теории и проводя различного масштаба и безрассудства эксперименты. Все участники дискуссий сходятся в необходимости личного освобождения человека как предпосылки устройства справедливого миропорядка, однако единство во взглядах не наблюдается. Впрочем, во все века это не было существенным для настоящего философа.