Александр Богданов - Вера и наука (о книге В. Ильина Материализм и эмпириокритицизм)

Это — вещь очень простая. «Махисты» сводят всякую реальность к «элементам опыта». Что такое эти «элементы»? Цвета, формы, тоны, запахи, твердости и т. под. Но Юм считал все это – цвета, тоны и пр. – ощущениями ! Следовательно – «элементы» – те же ощущения. Но Беркли те же самые цвета, формы и т. под. признавал идеями ! Следовательно – ощущения то же, что «идеи»! Итак, «элементы» – те же идеи, а «махизм» – чистейший идеализм, т.е. «фидеизм», «поповщина» и т.д.

У Маха и эмпириокритиков понимание опыта реалистическое : опыт – это вещи и образы, комплексы физические и психические. Элементы в обоих случаях одни и те же; в одних комплексах это элементы вещей , в других – элементы образов или ощущения. Элементы вещей (или «среды») – цвета, формы, твердость, мягкость и т.д., взятые в независимой от индивидуума, в объективной связи: в комплексе «лепесток розы» красный цвет соединяется с мягкостью, овальной формою, нежным запахом и т.д. объективно или «предметно», т.е. совершенно независимо от того, смотрю ли «я» на лепесток или нет, нормально различаю цвета или нет, и т. под. В комплексе «восприятие лепестка» красный цвет действует, если «я» закрою глаза, сменяется иным, если «я» дальтонист, сопровождается ощущением «мягкости» только в том случае, если «я» осязаю лепесток одновременно с тем как смотрю на него; здесь и красный цвет, и мягкость, и запах – «мои» ощущения

У Юма, кантианцев, Плеханова и других понимание опыта индивидуально-психологическое : опыт – это «мои» психические образы, и ничего больше. «Мои» – значит, ни о какой независимой связи элементов опыта не может быть и речи, связь эта всегда субъективная , и все составные части опыта всегда только «ощущения», индивидуальные, «мои» ощущения. «Нелепо», – говорит, например, Плеханов, – спрашивать, «какой цвет имеет роза, когда на нее никто не смотрит, какой запах, когда ее никто не нюхает…» («Materialiamus militans», письмо 2-е). Т.е., в этом случае роза не имеет ни цвета, ни запаха, потому что никакой «субъект» их не «ощущает».

Наконец, у Беркли понимание опыта идеалистическое , и потому все составные части опыта представляются ему элементарными «идеями».

Другими словами: при различном понимании опыта вообще, естественно, различны и понятия о его составных частях, о последних результатах его разложения.

Вывод Вл. Ильина: а потому эти различные понятия можно без стеснения заменять одно другим, другое третьим, и т.д. [ 3 3 Я понимаю, что логически мыслящему читателю все это может показаться прямо неправдоподобным; в то же время недостаток места и интересы изложения не позволяют мне делать много цитат. Поэтому могу только предложить читателю справиться в подлиннике: стр. 6-10, 30-32, 36, 47, 48, 49, 53 и др. ].

Этот совершенно новый метод, о котором не упоминается насколько помню, даже в «Эристике», где Шопенгауэр, однако, очень старательно пытался собрать все неприличные и недопустимые способы полемики (может быть потому, что способы явно нелепые не приходили ему в голову), – этот новый метод при дальнейшем применении может дать весьма интересные и оригинальные результаты.

Применим его, например, к самому изобретателю. Он утверждает, что существует только «чувственное бытие», и никакого больше. Но что такое чувственное бытие? Ясно, что такое, которое слагается из чувственных элементов, т.е. цветов, тонов, форм, твердостей и т.п. Но эти элементы ведь «те же ощущения», а ощущения – те же «идеи». Не очевидно ли, что философия В. Ильина есть идеализм, клерикализм, поповщина, и прочее… Впрочем, как мы уже видели, этот вывод и не так далек от истины. Не значит ли это, что метод правилен? Пусть читатель решает сам.

Но пусть, решая, он положит на чашу весов следующее важное соображение:решив вопрос отрицательно, он вынужден будет по меньшей мере две трети философского трактата Вл. Ильина считать как бы вовсе не написанными.

Некоторую вариацию того же метода представляет практикуемое нашим философом «замещение» авторов. Ганс Корнелиус сам «указывает на свое стремление идти по стопам Авенариуса» и «рекомендуется» Махом в качестве исследователя «идущего если не теми же, то очень близкими путями» (стр. 256). А Корнелиус высказывает такие-то и такие-то идеалистические мысли. «Сопоставьте с этим утверждение А. Богданова, что для идей Бога, свободы воли, бессмертия души в философии Маха (курсив мой. А. Б.) при его отрицании всякой «вещи в себе» абсолютно нет и не может быть места» (стр. 257).