Элизе Реклю - Эволюция, Революция и идеалы Анархизма

Въ согласіи съ новымъ государственнымъ правомъ Европы, они подчинили себѣ Грецію, Турцію, Персію — протянули руки къ Китаю и готовятся взять на откупъ всѣ другія большія и малыя государства міра. «Не будучи принцами и не желая быть царями», они держатъ въ рукахъ символическій денежный значекъ, передъ которымъ міръ падаетъ ницъ.

Другой историческій и столь же яркій фактъ бросается въ глаза всякому наблюдателю, фактъ, который доводитъ людей, у которыхъ чувство преобладаетъ надъ разумомъ, до отчаянія — это то, что всѣ человѣческія учрежденія, всѣ соціальные организмы, которыя стараются сохраниться безъ измѣненія, должны, уже въ силу своей инертности, породить консерваторовъ и злоупотребленія, паразитовъ и эксплуататоровъ всевозможныхъ родовъ и видовъ и сдѣлаться центромъ всеобщей реакціи. При этомъ безразлично, самаго древняго ли происхожденія, эти учрежденія, начало котораго теряется въ глубинѣ вѣковъ античнаго міра, и въ древнихъ легендахъ и мифахъ, или они появились вслѣдствіе народныхъ возстаній и революцій, они, во всякомъ случаѣ, осуждены ограничивать творческую мысль и свободу личности и личной иниціативы въ соотвѣтствіи съ неизмѣнностью своего устава; для этого достаточно самого факта ихъ существованія. Еще болѣе странно противорѣчіе, создаваемое даже революціонными актами, положившими начало новому идеальному учрежденію — между замысломъ его и его практикой. При его основаніи отовсюду раздавались клики: Свобода! Свобода! и гимнъ: «смерть тиранамъ» разносился по всѣмъ улицамъ; но «тираны» появились снова и появились лишь вслѣдствіе рутины вновь образовавшейся іерархіи и реакціоннаго духа, который постепенно овладѣваетъ всякимъ учрежденіемъ. И чѣмъ дольше таковое существуетъ, тѣмъ оно опаснѣе, такъ какъ оно наконецъ пропитываетъ гнилью всю почву, на которой создалось и заражаетъ даже окружающую его атмосферу: тѣ заблужденія, которыя оно поддерживаетъ и освящаетъ, тѣ извращенныя мысли и чувства, которыя оно оправдываетъ и навязываетъ, пріобрѣтаютъ въ концѣ концовъ тотъ характеръ древности и даже святости, что лишь немногіе осмѣливаются нападать на нихъ, каждый новый вѣкъ его существованія только увеличиваетъ его авторитетъ и хотя, въ концѣ концовъ, оно все-таки должно пасть и исчезнуть, какъ все на свѣтѣ, однако это происходитъ лишь вслѣдствіе постоянно увеличивающагося противорѣчія со всѣми новыми окружающими его фактами жизни. Возьмемъ въ примѣръ самое старое изъ всѣхъ учрежденій, царскую власть, которая предшествовала даже религіознымъ учрежденіямъ, такъ какъ существовала еще до появленія человѣка, среди многихъ видовъ животныхъ. И какъ огромно было во всѣ времена вліяніе на умы этой мнимой необходимости — имѣть надъ собою властелина! Сколько было во Франціи лицъ, которыя считали себя созданными лишь для того, чтобы ползать у ногъ своего короля, въ эпоху, когда Ля-Боэти писалъ свою книгу «Противъ одного», сочиненіе столь яркое по своей удивительной логичности, соединенной съ простотою изложенія? Въ моей памяти живо еще то глубокое недоумѣніе, которое вызывало въ крестьянахъ въ 48 году провозглашеніе «Республики»; «а все таки нужно короля!» повторяли они на перерывъ другъ за другомъ. И они скоро нашли другого господина, безъ котораго существованіе казалось имъ немыслимо: повидимому въ ихъ воображеніи политическій строй міра долженъ былъ соотвѣтствовать ихъ представленію о семьѣ, въ которой господствовало безпрекословное повиновеніе, грубая сила и насиліе. Имѣя эту грубую власть въ безконечныхъ видоизмѣненіяхъ постоянно передъ своими глазами, они были безсильны представить себѣ возможность иного существованія, а съ другой стороны наслѣдственныя привычки рабства, такъ глубоко проникли въ клѣтки ихъ крови, нервовъ и мозга, что несмотря на всю очевидность совершившагося политическаго переворота, они не хотѣли понять этой городской революціи, которой вмѣстѣ съ тѣмъ не соотвѣтствовала эволюція умовъ въ деревнѣ.

Къ счастью сами цари стараются о томъ, чтобы разрушить мифы ихъ божественнаго происхожденія, они уже не прячутся въ невѣдомыхъ и скрытыхъ отъ глазъ простого смертнаго высотахъ, спустившись съ нихъ они являются теперь глазамъ всего міра, вопреки, быть можетъ, своей собственной волѣ, такими, каковы они на самомъ дѣлѣ, со всѣми ихъ недостатками капризами и смѣшными сторонами; ихъ лорнируютъ и разсматриваютъ со всѣхъ сторонъ. Они отражаются на пластинкахъ моментальной фотографіи и воспроизводятся подъ катодными лучами, позволяющими видѣть ихъ насквозь. Они перестаютъ быть недоступными властелинами, и превращаются въ простыхъ смертныхъ, окруженныхъ низкою лестью однихъ, ненавистью, насмѣшкой и презрѣніемъ другихъ. Поэтому то и стараются реставрировать «монархическій принципъ» и вдохнуть въ него по возможности новую жизнь. Теперь королевская власть становится отвѣтственной, короли дѣлаются «гражданами», олицетворяя въ своей особѣ «лучшую изъ республикъ», и хотя эти жалкія заплаты и не особенно остроумны, все таки въ нѣкоторыхъ странахъ они пользуются продолжительнымъ успѣхомъ: столь медленна эволюція идеи, которая должна раньше породить частичную революцію, чтобы могла наконецъ совершиться полная логически послѣдовательная революція всего.