Эвальд Ильенков - Понятие “абстрактного” (“идеального”) объекта

Предположим, что человек захотел, пользуясь логикой эмпиризма, понять такое довольно несложное целое», как радиоприемник. Для этого он будет обязан, оставаясь верным этой логике, вместо «конкретного целого», называемого радиоприемником, поставить перед своим мысленным взором некоторое «множество деталей», единичных экземпляров «класса радиодеталей», и стараться с помощью Абстракции отыскать между ними «нечто общее». Он будет искать то Абстрактно-Всеобщее, которым одинаково обладает каждая радиодеталь: и лампа, и конденсатор, и диод, и рукоятка включения и т. д. и т. п.

Понятно, что из «абстрактов», полученных таким путем, никогда не составишь хотя бы приблизительного представления о том «целом», в составе которого существуют и работают перечисленные детали. Ибо в тех «абстрактно-общих признаках», которыми одинаково обладают и триод, и обмотка громкоговорителя, и кнопка переключателя диапазонов, специфическая, конкретно-всеобщая взаимосвязь между ними не выражена никоим образом.

Поэтому даже самый полный и законченный ряд тех «общих признаков», которыми обладают «все детали» известного целого (будь то радиоприемник или коллектив людей, занятых общим делом) ни на миллиметр, не приблизит нас к пониманию того конкретно-общего дела , которое тут поделено между отдельными деталями, между «единичными, чувственно-воспринимаемыми» вещами или людьми.

Всё это конкретно-всеобщее (взаимозависимость между разными деталями данного, конкретно-специфического «целого») и выступит затем в сознании эмпирика как очередной Абстракт, некая «Абстрактная Модель», в согласии с требованиями которой разрозненные детали организуются и комбинируются в то или другое «целое». [71]

Этот Абстракт поневоле приходится привносить «со стороны», а не из рассмотрения «деталей». Почему? Да просто потому, что в ходе рассмотрения «деталей», нацеленного на отыскание «абстрактно-общего между ними», как раз сознательно и отворачивались (абстрагировались) от того самого момента в составе каждой детали, который эту конкретно-всеобщую связь «целого» и «выражает».

В составе каждой детали (каждого единичного факта) логика эмпиризма рекомендует выявлять лишь то абстрактно-всеобщее, в котором «специфика» данной детали, как детали этого, а не какого-то другого целого, как раз и гасится.

Это и значит, что каждая деталь с самого начала была рассмотрена крайне абстрактно, то есть крайне односторонне, частично.

Неизбежным дополнением к этой абстрактности и является Абстракт, характеризующий «Целое», но уже без всякой связи с рассмотрением каждой детали, ее специфики.

Отсюда и представление об «Абстрактном Объекте», об «Абстрактной (идеальной) Модели», которая своей властью связует детали, вполне друг к другу равнодушные и безразличные, в некоторое единство, в некоторое органическое целое. А называют ли этот мистический Абстракт «Понятием», «Энтелехией», «Идеей» или «Формой Языка», «Формой Языкового Каркаса» или «Моделью» — это уже совершенно безразлично. Ибо постигается Абстракт (представляющий целое) уже не на пути эмпирического исследования и анализа деталей, единичных явлений, а на совсем ином пути, на пути «логического конструирования», «моделирования» и т. д. и т. п.

Это неизбежно, ибо абстрактно-всеобщие определения «целого» не могут быть получены в качестве абстрактных определений «каждого отдельно взятого элемента этого целого как абстракции, в которых представлено общее всем без исключения элементам (каждому из них) «свойство», «признак». Они находятся совсем не в этом ряду, а в эмпирически наблюдаемых фактах, выступают скорее через различия (и противоположности) этих единичных фактов, а не через «общее» в них, то есть через свою собственную противоположность. [72]

Поэтому попытка оправдать любое абстрактно-всеобщее определение некоторой конкретной системы единичных фактов (явлений, вещей, людей — индивидов вообще) в качестве абстрактно-общего всем индивидам, то есть каждому из них, определения и заходит каждый раз в тупик. В таком качестве эти определения попросту не оправдываются, не «верифицируются», и даже наоборот, убедительно «опровергаются». Но поскольку без них (абстрактно-всеобщих определений) становится невозможной вообще любая теоретическая схема понимания «конкретных» («единичных») фактов, постольку их и вынужден принимать самый упрямый «эмпирик», он и принимает их скрепя сердце под титулом «фикций», хоть и необходимых…