Георг Лукач - Ленин. Исследовательский очерк о взаимосвязи его идей

Следующие ниже заметки ни на одну минуту не претендуют на то, чтобы исчерпывающе рассмотреть в каком бы то ни было смысле теорию и практику Ленина. Они представляют собой попытку хотя бы в самом приблизительном виде показать взаимосвязь его теории и практики, ибо нам кажется, что именно эта взаимосвязь осознается недостаточно ясно, в том числе даже многими коммунистами. Для того чтобы по-настоящему рассмотреть все эти проблемы, потребовался бы совершенно иной объем работы, нежели эти немногочисленные страницы; больше того, мы отнюдь не располагаем — особенно те, кому русская литература доступна лишь в переводах, — достаточно полным материалом, чтобы по-настоящему отобразить дело жизни Ленина.

История Ленина требует в качестве своих временных рамок по меньшей мере историю трех-четырех последних десятилетий. Мы надеемся, что ее достойное отображение не заставит себя слишком долго ждать. Автор этих ориентировочных заметок самым ощутимым образом чувствует по себе, насколько тяжело рассматривать отдельные проблемы до того, как выяснено целое, к которому они относятся; популяризировать то, что подлежит популяризации, до того, как оно безупречно изложено научным способом. Вот почему мы даже и не пытались здесь представить проблемы, которыми была заполнена жизнь Ленина, во всей их полноте в соответствии с исторически точной последовательностью их появления. Выбор этих проблем, их разбор и последовательность их изложения определялись только одним — как можно яснее выявить взаимосвязь этих проблем. Само собой разумеется, что выбор цитат также определялся этой задачей, а не требованием хронологической точности.

Вена, февраль 1924 года.

Исторический материализм является теорией пролетарской революции. Он является таковым, поскольку его сущность состоит в концентрированном идейном выражении того общественного бытия, которое производится пролетариатом и которое определяет все его бытие; он является таковым, поскольку борющийся за освобождение пролетариат обретает в нем свое ясное самосознание. Поэтому величие того или иного пролетарского мыслителя, представителя исторического материализма, измеряется глубиной и широтой, с которой его взгляд охватывает эти проблемы. И кроме того — интенсивностью, с которой он в состоянии разглядеть за явлениями буржуазного общества те тенденции, ведущие к пролетарской революции, которые, пробивая себе дорогу в этих явлениях и сквозь них, обеспечивают действенное бытие и ясное сознание пролетариата.

Если следовать этим критериям, Ленин — величайший мыслитель, которого революционное рабочее движение выдвигало со времен Маркса. Мы знаем, что говорят оппортунисты, будучи уже не в силах ни замолчать, ни заболтать сам факт всемирного значения Ленина. Ленин, заявляют они, был крупным русским политиком. И как вождю мирового пролетариата ему недостает-де понимания различия между Россией и странами более развитого капитализма; он-де теоретически распространил до уровня всеобщих закономерностей и приложил ко всему миру вопросы и решения российской действительности — а здесь-то и пролегает его граница в историческом измерении.

Они забывают (что, разумеется, вполне может быть забыто сегодня) о том, что точно такой же упрек предъявлялся в свое время и Марксу. Тогда говорили: Маркс некритически выразил свои наблюдения, основанные на экономической жизни Англии, на английской фабрике, как общие законы социального развития вообще. Эти наблюдения, возможно, совершенно правильны сами по себе, но, будучи возведены в общие законы, они именно поэтому становятся ложными. Сегодня уже нет необходимости обстоятельно опровергать это заблуждение и доказывать, что Маркс вовсе не "обобщил" какие-то отдельные случаи, имеющие смысл, ограниченный во времени и пространстве. Напротив, действуя как истинный исторический и политический гений, он и теоретически, и исторически разглядел в микрокосме английской фабрики, в ее социальных предпосылках, условиях и следствиях, в исторических тенденциях, ведущих к ее возникновению, равно как в тенденциях, ставящих под вопрос ее существование, не что иное, как макрокосм капитализма в целом.

Ибо это и отличает как раз гения от обычного рутинера в науке или политике. Рутинер может лишь понять и различить непосредственно данные, отделенные друг от друга, моменты целостной картины общественных событий. А когда он пытается подняться до общих заключений, он и здесь не делает фактически ничего иного, толкуя (действительно абстрактным образом) те или иные стороны ограниченных во времени и пространстве явлений как "общие законы" и применяет их как таковые. В противоположность этому гений, которому стала ясна подлинная сущность, действительная, жизненно действенная главная тенденция эпохи, видит, как за всеми событиями его времени действует именно эта тенденция, и рассматривает коренные, решающие вопросы этой эпохи в целом даже тогда, когда сам он считает, что говорит лишь о повседневных вопросах.