Array Array - Алгоритмы разума

Произведения искусства представляются в памяти тремя элементами. Запоминаются зрительные картины или тексты, пересказанные своими словами по всем законам обобщения словесных моделей. «Буква» нереальности присутствует всегда, как и адрес источника информации.

Существует словесная память действий, такая же, как и образов. Она представляет собой словесные инструкции, как управлять эффекторами (к примеру, какие нужно сделать движения для достижения определенной цели). Есть «словарь», в котором записаны соответствия слов элементарным движениям. Он не доходит до низших уровней управления отдельными мышцами и ограничивается целостными двигательными актами: «взять то-то, так-то и сделать то-то». Движения обычно расписаны только по их эффекту. Обобщение словесных моделей движений производится так же, как и моделей образов. Оно состоит из ключевого «слова» с «буквой» обобщения или, иначе, из серии движений, выполненных различными мышцами, но направленными на одну и ту же цель: «взять», «бросить», «оставить», «остановиться». Такое действие разворачивается в серию конкретных движений в зависимости от свойств объекта и состояния мышц, о котором поступают сигналы с их рецепторов. Если, скажем, нужно взять яблоко, а правая рука занята, то мы берем его левой, свободной. Но обычно мы не произносим мысленно слова «взять левой рукой», за исключением случаев, когда предварительное разворачивание обобщенной модели не производилось.

Планы действий в ФА можно выражать как словами, так и образами. Обычно они выражаются «смешанным» языком: обобщенная модель действия — словом речи, «фразы» цели и усилий — образами. Вообще план может выражаться параллельно двумя языками: за первичными образами следует словесная модель, «комментарий» или за словесной мыслью — ее образное воплощение. Это осуществляется за счет «горизонтальных» связей между соответствующими моделями обоих кодов — образом и словом речи. Планы тех ФА, которые направлены на людей и сопровождаются произнесением слов, чаще всего выражаются словесным кодом, а те, что непосредственно направлены на предметы,— образными.

Речь и убеждения.Общеизвестно чувственное значение слов. Словесными приказами можно вызвать чувства так же, как и физическими воздействиями. Так называемые убеждения человека представляют собой не что иное, как словесные формулы, имеющие чувственное значение.

Психологи определяют их как социальные чувства, называя терминами «долг», «совесть, «честь», «патриотизм» и др. В обществе существует масса запретов, табу, правил, предписывающих, как нужно поступать в том или другом случае. Эти словесные формулы постоянно регулируют поведение человека во всех его проявлениях. В плане гипотезы о сущности интеллекта их можно рассматривать как источники энергии, такие же, как и центры естественных потребностей. Они активируют модели действий, побуждая преодолевать сопротивление среды, так же как их активирует реальная боль или голод.

Откуда черпают энергию словесные убеждения.

Мне представляется, что убеждения — это просто очень тренированные модели слов и связанных с ними образов, обладающие высокой собственной (спонтанной) активностью. Как у всяких активных моделей, у них множество связей с другими моделями, они часто используются и попадают в сознание. Такой модели свойственна большая крутизна как статической, так и динамической характеристики. Это означает, что при небольшом возбуждении на «входе» модель сильно активируется. Активность долго сохраняется, передаваясь на другие модели. В этом плане высокая активность даже биологических чувств, возможно, в значительной степени является результатом тренировки, а не проявлением врожденных, заданных характеристик. Может быть, связи в большей степени обладают качеством врожденности, чем активность нейронов.

Этот вопрос важен не только для задач создания ИИ, но и для психологии, поскольку характеристики центров чувств-потребностей определяют индивидуальные качества личности, а их изменение от внешних воздействий — воспитуемость человека. Вопрос о естественных чувствах — это сфера гипотез. То, что убеждения целиком продукт воспитания, не вызывает сомнения. История дает сколько угодно примеров того, что целенаправленным воспитанием можно привить совершенно противоестественные нормы поведения, перечеркивающие всю биологическую сущность человека с ее инстинктами и врожденными чувствами.