Толпы шли весело, напоминая собой древнеязыческие празднества. Всюду раздавались гимны в честь благодетельного Духа. Женщины, увешанные гирляндами цветов, шли, обнимаясь с мужчинами. Большинство тех и других были очень навеселе, а то и совсем пьяны. Но попадались также лица мрачные, со страхом и негодованием смотрящие на то, что происходило вокруг.
В стороне от толпы шли двое статных мужчин, задумчиво наблюдавших народное веселье.
— Ну вот, наш Антиох раскрывает свои карты, — произнес один, красавец с выразительным, интеллигентным лицом. — Начинается форменное обожание Сатаны. Что скажешь на возрождение сатанинской мистики, дружище Эдуард, бывший рационалист, противник христианской мистики?
— Не коли мне глаза, Валентин, этим несчастным рационализмом. Мне стыдно подумать, что я поддерживал глупцов, воображавших работать на тожество разума, тогда как они работали только на Антихриста. Уже не первый день раскрылись мои глаза, да простит мне Господь былую измену. Но как хохотал бы я в Сорбонне, если бы мне сказали, что я слушаю лекцию на одной скамье с Антихристом.
Эдуард Осборн, крепкий мужчина, с энергичным лицом своей англосаксонской расы, и русский, Валентин Стожаров, были товарищами по Парижскому университету. Теперь Стожаров был врач-практик; Осборн, недавно приехавший в Иерусалим, состоял восточным корреспондентом Лондонской газеты.
— Да, — произнес Валентин, — жалкую историческую роль разыграл рационализм, отказавшийся видеть самую существенную сторону жизни. Но теперь об этом не стоит уже говорить. Мы ясно вступили в последнюю эпоху мира, и наш вопрос состоит только в том, чтобы удержать за Христом всех, кто еще способен к этому. Я потому и забросил былые помышления о профессуре, о науке. Уже не стоит этим заниматься… Но, — продолжал он, понижая голос, — Я еще не объяснил тебе, почему пригласил тебя на этот богохульный праздник. Там тебя ожидает нечто совсем необыкновенное… Помнишь, ты когда-то считал Апокалипсис старческим бредом? Но сегодня ты воочию увидишь двух пророков Апокалипсисаса, Эноха и Илью христианского верования. [8] Энох (Енох) и Илья (Илия) — библейские пророки, живыми взятые на небо. Перед концом света они должны явиться на землю и возвестить его.
— Неужто ты говоришь о знаменитых бродячих проповедниках?
— Именно. Эти проповедники, уже встревожившие Антиоха, пришли в столицу… А они подлинные, Энох и Илья. Мне это сказал сам старец Иоанн. Ты уже слыхал о нем?
— Нет.
— Ну, ты знаешь старинное предание о бессмертии апостола Иоанна, друга Христова. Наш христианский народ убежден, что старец Иоанн никто иной, как он. Сам он ничего о себе не говорит. Но я верю народной молве, и когда ты с ним повидаешься — поверишь и ты. Это глубокий седовласый старик, величественного апостольского вида, полный жизни и непередаваемого спокойного вдохновения. Он любит рассказывать о Спасителе… Но дело не в том. Иоанн, Энох и Илья явятся на нечестивое празднество и, надо думать, порядочно испортят торжество Люцифера и нашего Великого Устроителя.
Он внезапно смолк, увидав белые плащи двух тамплиеров, подозрительно подходивших к ним. Тамплиеры составляли тогда гвардию Великого Устроителя и самую назойливую часть его полиции.
— Вы что же, граждане, так невеселы, — обратился к ним старший тамплиер. — Или во всем городе вы одни не радуетесь новой благодетельной эре, открытой дивным устроителем?
— Достопочтенный рыцарь, — скромно отвечал Осборн, — будьте снисходительны к провинциалам, еще многого не знающим о делах Великого Устроителя. Мы и на праздник пошли, чтобы просветиться… Ведь, конечно, новый покровитель народа — никто иной, как Баффомет вашего доблестного Ордена.
— Да, это одно и то же. Ныне он открывает свой рог изобилия прозревшему народу. Будьте же повеселее, приятели!
Оба хранителя порядка удалились, а Валентин с Эдуардом вмешались в толпу, чтобы скрыться от их взоров. Потом они опять отодвинулись к сторонке.
— Со свидетелями Христа будет и Лидия, — прошептал Валентин.
— Лидия? Лучицкая?
— Да, она, с группой других христиан.
— Я думал, что вы давно муж и жена. Ведь ее отец, умирая, поручил тебе свою сироту.
— Мы любили и любим друг друга и после смерти старика собирались венчаться. Но тут мы впервые встретились со старцем Иоанном. «Близок конец, — сказал он, — теперь не время думать о браках. Готовьтесь чистыми предстать Небесному Жениху». Лидия с радостью встретила эти слова. Она, было, вздумала утешать меня в отказе, но я и сам подумал: какие, действительно, браки в такое время! Мы с тех пор и живем, как брат с сестрой, иногда вместе, иногда порознь. Я, конечно, забочусь о ней и охраняю ее, как могу.
Читать дальше