Александр Пятигорский - Мышление и наблюдение

Мы уже говорили, что «нечто» в нашем Постулате Наблюдения — не мир и даже — не о мире. Более того, оно и не о мышлении как об эпифеномене рефлексии и не о том, как наблюдаются объекты. Это «нечто» здесь — абстракция второго порядка, в которой мышление в его триаспектности мысли, мыслимого и мыслящего редуцируется к месту мышления. Именно месту (topos, locus), как во временном, так и в пространственном смысле, о чем уже говорилось выше. Месту, в котором наблюдение и наблюдаемое могут оказаться связанными, быть в «связке». Однако в обсервационной философии это вовсе не значит, что наблюдение связывает себя с наблюдаемым в один мир, ибо одного мира нет.

Таким образом, для обсервационной философии нет ни «мира фактов» Витгенштейна, ни «мира исторической необходимости», ни миров классической и не-классической физики, хотя, в порядке фантастической гипотезы, было бы очень интересно подумать о возможной теории мышления, в которой нашла бы свое место идея перехода от локальности к не-локальности мышления. Однако, думая об этом, мы должны всегда помнить о нефеноменальности мышления в обсервационной философии.

Какой бы ни оказалась, пока еще только возможная, теория мышления (если, конечно, она давно уже не существует, оставаясь по сей день незамеченной), она по необходимости будет основана на одном из вариантов объективной редукции (это понятие непосредственно заимствовано из теоретической физики второй половины двадцатого века). В обсервационной философии наблюдение объекта как мышления имплицирует, что само мышление обладает «свойством» быть тем, в смысле чего наблюдается объект (как об этом сказано в третьей лекции), то есть обладает определенным феноменальным признаком, к которому в конечном итоге окажется редуцированной и «способность» мышления быть эпифеноменом рефлексии. В этом объективная редукция научно- методологически противостоит любому психофизиологическому, биофизическому и физическому редукционизму, который неизбежно возникает при всякой попытке рассматривать мышление как «объект науки», иными словами, как нечто, мышлением не являющееся, но как феномен редуцирующееся к тому или иному объекту той или иной «другой науки». Здесь надо отметить, что в обсервационной философии объективная редукция по необходимости вытекает из «нечто» Постулата Наблюдения, которое не только наблюдается, но и наблюдает. Отсюда — невозможность рефлекса Z как внутреннею наблюдателя мышления ни в какой научной редукционистской концепции мышления.

Тема «язык и мышление», как тема (и проблема) науки, является одним из элементарных и наиболее вырожденных случаев редукционистского подхода и по определению не может входить в предмет обсервационной философии, хотя некоторые идеи в теории языка могли бы найти свое место в одной из возможных теорий мышления (говоря о таких идеях, я, разумеется, прежде всего имею в виду идею фонологии — от Крушевского, Бодуэна де Куртенэ и Трубецкого до Якобсона, Халле и Юэнь Жень Жао). Резон для «избегания» этой темы в обсервационной философии вполне ясен: в качестве объекта, наблюдаемого как мышление, язык остается только в своем «нефеноменальном» аспекте и интерпретируется лишь в объектно-содержательном плане, где язык может соотноситься с содержаниями и структурами сознания, и только через сознание (то есть в порядке вторичных, третичных и так далее интерпретаций) — с мышлением в эпифеноменальности и триаспектности последнего. Иначе говоря, для нас тема «язык и мышление» имеет смысл, только если мы имеем дело с уже де-феноменализированным языком и де-психологизированным мышлением.

Однако не окажется ли тогда первым постулатом возможной теории мышления идея о том, что как мыслимый объект, мышление относится к таким объектам, в условия существования которых входит мышление о них. Но здесь необходимо уточнить, что в первой части этой формулировки мышление фигурирует «как объект» (в отличие от «объекта как мышления» в обсервационной философии), а во второй части — мышление фигурирует как мышление об объектах, а не рефлексивное мышление. [Идея таких мыслимых объектов была высказана Мерабом Мамардашвили в начале шестидесятых годов и изложена в разных версиях и вариантах в связи с его концепцией прагмемы] Такого рода «особые» мыслимые объекты можно попытаться себе представить как парные, двусоставные, то есть каждый из них будет представим как данный объект плюс данное мышление о нем. При том, разумеется, что философски отвергается как идея существования любого данного объекта «как такового», так и идея существования «как такового» данного мышления. Здесь возможно более широкое истолкование этой формулировки, а именно, что все мыслимые объекты в конечном счете могут быть представимы как такого рода «парные» или «двусоставные». Однако, говоря о возможной теории мышления, я бы предпочел более ограниченное толкование этой формулировки, из которого следует выделение таких объектов в особый класс. Я думаю, что именно не- редуцируемостъ такого рода объектов исключает возможность их феноменологического описания (в терминологическом значении слова «феноменологический») для возможной теории мышления. Не говоря уже о том, что этой, пока еще весьма проблематической теории, придется отказаться и от некоторых общих эпистемологических установок, пока еще обязательных при конструировании научных теорий.