Гастон Башляр - Психоанализ огня

Но насколько глубже это наслаждение, когда речь идет об объективном познании субъективного, когда в собственном сердце нам открывается общечеловеческое, когда, подвергнув непредвзятому психоанализу наши знания о самих себе, мы приобщаем нравственные правила к законам психологии!

Тогда сжигавшее нас пламя вдруг обращается источником света. Страсть, внезапно настигшая нас, оказывается желанной. Любовь рождает семью. Огонь преобразуется в очаг. Нормализация, социализация, рационализация — в этих явлениях, обозначаемых столь тяжеловесными неологизмами, нередко усматривают признаки охлаждения чувств. Все это вызывает плоские насмешки у сторонников анархической, спонтанной любви, пышущей жаром первобытных инстинктов. Но тому, кто ищет одухотворенности, очищение приносит непостижимую радость, а сознание чистоты озаряет его непостижимым светом. Только через очищение нам дано диалектически осмыслить верность глубокой любви, не разрушая ее. Отвергая тяжелую массу вещества и огня, очищение чувства, однако, не сокращает, а расширяет спектр возможностей по сравнению с естественным влечением. Только в очищении любви приходит открытие нежной привязанности. Такая любовь индивидуализирует, позволяет сделать шаг от оригинальности к характеру. «Конечно, новая возлюбленная привлекает волшебным очарованием, — говорит Новалис. — Но страсть к неизведанному, неожиданному крайне опасна и гибельна». В любви, как нигде, стремление к постоянству должно одержать верх над жаждой приключений.

У нас нет возможности подробно остановиться на положении о диалектической сублимации, черпающей радость в сознательном систематическом подавлении. Достаточно того, что мы сформулировали его в общем виде. Теперь рассмотрим его применительно к той конкретной проблеме, анализу которой посвящена эта книга. Кстати, простота данного частного исследования подтвердит, что проблема познания огня действительно относится к проблемам психологической структуры. Тогда наша работа предстанет своего рода образцом, предвосхищающим целый ряд смежных, пограничных между субъектом и объектом исследований: они могут быть предприняты, чтобы выявить глубинное влияние некоторого созерцательного опыта, имеющего объективную основу, на жизнь разума.

Если психологическая интерпретация проблемы огня естественно допускает подход с позиций диалектической сублимации, это объясняется тем, что представления о свойствах огня, как мы уже неоднократно отмечали, обременены множеством противоречий.

Перейдем сразу к основному пункту, где мы покажем, что возможны два полюса сублимации, и рассмотрим диалектику чистоты и нечистоты, в равной степени приписываемых огню.

Легко понять, что огонь иногда выступает в качестве символа греха и зла, — стоит лишь припомнить все сказанное о его сексуальном значении. Тогда всякая борьба с сексуальными побуждениями должна символически представляться как борьба с огнем. Без особого труда можно было бы собрать такие тексты, где явно выражен или подразумевается демонический характер огня. Описания ада в литературе, гравюры и картины, изображающие дьявола с огненным языком, дают повод для недвусмысленного психоаналитического толкования.

Но перейдем к другому полюсу и посмотрим, каким образом огонь мог стать символом чистоты. С этой целью придется спуститься на уровень очевидных феноменальных качеств. В действительности такова дань выбранному нами для этой работы методу, который требует, чтобы мы подкрепляли все идеи объективными фактами. Мы не станем, в частности, затрагивать здесь теологическую проблему очищения огнем. Ее рассмотрение было бы уместно в достаточно обширном исследовании. Заметим только, что узел этой проблемы — в сближении метафоры с реальностью: подобен ли земному огню или отличен от него тот огонь, которым будет охвачен мир в час Страшного суда, и огонь преисподней? Положительные и отрицательные ответы содержатся в равном количестве текстов, ибо не существует догмата о том, что адский огонь материален и соприроден известному нам огню. Такое расхождение во мнениях, впрочем, способно выявить пышное цветение метафор вокруг первообраза огня. Все эти цветы богословского разума, украшения «брата нашего огня», заслуживают кропотливой классификации. Мы же, поставив своей целью определить объективные корни поэтических образов и нравственных представлений, должны сосредоточиться на поисках ощутимых оснований того принципа, согласно которому огонь все очищает.