Джон Данн: Эксперимент со временем

До сих пор мы, как правило, резюмировали проблему в осторожном утверждении о том, что конкретные психические явления, с одной стороны, и соответствующие им раздражения органов чувств, с другой, непременно сопутствуют друг другу или протекают, так сказать, по параллельным линиям во времени. Это утверждение, однако, никоим образом не выдается за «объяснение»: оно есть всего лишь простейший способ сообщить о рассматриваемых фактах, не прибегая к разнообразным метафизическим трактовкам.

ПСИХОФИЗИЧЕСКИЙ ПАРАЛЛЕЛИЗМ. -Концепция, в соответствии с которой параллелизм нервных [1] Т. е. физических (прим. пер.). и психических явлений распространяется на весь доступный наблюдению мыслительный опыт, иначе говоря, о том, что нет доступной наблюдателю психической активности без соответствующей активности мозга, называется «психофизическим параллелизмом» , причем активность одного рода считается «коррелятом» активности другого рода, и наоборот.

Доказательств этой концепции предостаточно. Напряженное размышление приводит к утомлению мозга; препараты, отравляющие мозг, влияют на рассудочную деятельность; ухудшение состояния мозга отражается на способности запоминать новую информацию. Более того, сотрясение мозга, по-видимому, уничтожает всю память о событиях, непосредственно предшествовавших инциденту. Действительно, именно неудавшаяся попытка пациента вспомнить причины несчастного случая заставляет врача диагностировать сотрясение мозга. Это дает нам в руки почти неопровержимое доказательство того, что средство припоминания — «следы в мозге»; и для того чтобы они наверняка запечатлелись, требуется некоторое время.

Факт существования таких следов в мозге (обособленных дорожек, проторенных потоками нервной энергии) хорошо известен. Установлено также, что чем выше способность человека к ассоциативному мышлению, тем многочисленнее дорожки в его мозге и замысловатее их разветвления.

НАБЛЮДАТЕЛЬ. — В рамках нашего введения мы, наконец, приблизились к очень кроткому созданию, известному в современной науке под именем «Наблюдатель». Невозможность полностью избавиться от этой фигуры постоянно затрудняет исследование внешней реальности. Как бы мы ни изображали вселенную, изображенное всегда будет нашим творением. Вместе с тем верно, по-видимому, и другое утверждение: как бы мы ни пожелали раскрасить нашу картину, мы вынуждены делать это имеющимися у нас красками. Однако нет никаких причин, по которым какое-либо из указанных ограничений сделало бы недействительным полученный результат — карту, позволяющую нам в безопасности продолжать свой путь. Более того, мы можем ее проверить. И, как свидетельствует опыт, проверка подтверждает надежность карты. В этом — оправдание наших поисков знания.

Следует отметить, что на основании изучения нарисованной картины мы всегда можем сделать некоторые выводы относительно характера и положения оставшегося за ее рамками художника. Действительно, науке часто приходится признавать, что определенные изменения в наблюдаемых явлениях или их особенности объясняются лишь подразумеваемыми изменениями или особенностями самого наблюдателя.

В любой науке изучение наблюдаемых явлений начинается с точной регистрации и классификации различий между ними. Обнаружив впоследствии, что различия порождены природой или действиями наблюдателя, мы можем увидеть в этом объяснение различий и соответствующим образом строить научные схемы; но такое добавление к нашему знанию отнюдь не обесценивает про веденного нами ранее анализа наблюдаемых различий.

Все науки имеют дело только с идеальным наблюдателем — до тех пор, пока не докажут обратного. И психология — не исключение. Наблюдателем считается в психологии любой нормальный человек. Тот же самый наблюдатель в конечном счете используется и в физике. Когда психолог говорит о цвете «после-впечатлении», а физик — о спектре звезд, то в обоих случаях подразумевается присутствие одного и того же идеального наблюдателя — причем наблюдателя, различающего цвета.

Для этого наблюдателя принципы психофизического параллелизма звучат, признаться, не особенно обнадеживающе, ибо предполагается, что с прекращением работы мозга прекращаются и психические явления. Более того, применяемый в науке способ отодвижения наблюдателя как можно дальше — с целью как можно полнее приблизить изображаемое к наблюдаемому — низводит его до положения беспомощного созерцателя, у которого не больше возможностей вмешиваться в происходящее, чем у сидящего в кинозале зрителя — изменить развитие сюжета на экране. Мало утешения и от изучения различных метафизических трактовок (ни одна из них не дает объяснения ) параллелизма между умом и телом. Идеалисты и реалисты могут горячо спорить о том, в какой степени наблюдатель, так сказать, окрашивает наблюдаемые им явления; но из сделанных ими выводов не следует, что он способен изменить возникшую у него цветовую гамму или саму воспринятую именно в таких цветах вещь — ни тем более продолжать наблюдение тогда, когда не наблюдается никакой мозговой активности.