М Лебедев - Стабильность значения

Отыскав для каждого дела орудие, назначенное ему от природы, человек должен и тому, из чего он создает изделие, придать не какой угодно [образ], но такой, какой назначен природой4.

Из положений о том, что язык является инструментом, и о том, что любой инструмент должен отражать природу материала, с которым он работает (как челнок должен быть челноком, а не чем-то иным, чтобы разделять нити пряжи), следует, что знаки языка отражают природу обозначаемых ими предметов, и, таким образом, произвольность обозначения ограничивается самой природой обозначаемых вещей.

Наименование вещей должно производиться законодателем-номотетом, который "должен уметь воплощать в звуках и словах имя, причем то самое, какое в каждом случае назначено от природы"5: так же, как вещь отражает свою идею, имя вещи отражает ее идеальное название. Аргументация Сократа обнаруживает свою слабость там, где требуется пойти дальше и установить критерии правильности действий законодателя: критерии "естественности" имен. Основания, полагаемые Сократом для определения естественности (природной детерминированности) имен, носят сенсорный характер: одни имена воспроизводят предмет по звуку, издаваемому им в реальной жизни, другие - по его визуальной стороне и т.д. В ответ на резонное возражение оппонентов о том, что множество имен совершенно не напоминают (т.е. никак не воспроизводят на сенсорном уровне) обозначаемые ими предметы, Сократ ссылается на особенности употребления: иностранное происхождение имен либо на их изменение в процессе употребления, что затрудняет выяснение связи между ними и обозначаемыми предметами. Но без анализа природы значения - и, далее, без рассмотрения степени обусловленности этой природы - не обойтись:

Ты ведь не хочешь, чтобы ... мы ... отделались от нашего предмета, сказав, что первые имена установили боги и потому они правильны... Ведь все это было бы лазейкой...6

"Естественность" имен предстает результатом огромных усилий лучших умов, направленных на поиски соответствий между лингвистическим инструментарием и обозначаемыми объектами и их идеальными формами. Отягощенный материальным образом знак оказывается не тем же самым, что замещаемая вещь; на первый план выступает тогда связь между ними. Поэтому вопрос, вероятно, может быть поставлен и так:

Каким образом связаны между собой (не)произвольности (ii) и (iv)?

или:

Каковы связи между ограничивающими их факторами?

Отношение (iii) - т.е. собственно отношение обозначения - широко описано в философской литературе с помощью теорий референции7. Источником значения в таких теориях традиционно признается конвенция, фактически действующая между членами языкового сообщества. Попытки связать понятие конвенции с конкретным языковым материалом делались при обсуждении гипотезы Сепира - Уорфа. Вместе с тем такие каузальные теории референции, как подход Крипке - Патнэма, существенно расширяют пределы конвенции, моделируя событие ее заключения ("церемония первого крещения", "предъявление образца"). Конструктивные модели языка идут еще дальше, помещая в центр своего внимания даже не факт, а процесс установления связи между знаком и его референтом и полагая этот процесс интендированием, или конституированием. В этом смысле Н. Гудмен говорит, например, что мы "делаем" звезды, используя язык со словом "звезда" и таким образом "делая" звезды релевантными для нашей языковой системы единицами8. Н. Хомским была предпринята попытка реализовать в специальной лингвистической теории конструктивные методологические принципы, почерпнутые у Куайна и Гудмена. В свою очередь, трансформационная грамматика Хомского породила целое конструктивное направление в лингвистике; еще более, вероятно, последовательно эта методология реализуется в процессуальной семантике, возникающей на стыке лингвистики и когнитивной науки.

Таким образом, соотнесение детерминант (ii) и (iv) прослеживается в современных исследованиях языка. Тем более важным представляется прояснение характера таких соотношений, построение типологии таких детерминант. В самом деле, между детерминантами (ii) и (iv) существует некая общность уже хотя бы в силу того, что к ним может быть поставлен сущностный общий вопрос например, такой:

какие факторы обеспечивают неизменность употребления языковых знаков в одном и том же значении?

Действительно, откуда я могу знать, что в следующий раз, когда я произнесу слово "снег", мой собеседник будет знать, что я имею в виду мелкие кристаллы H2O? Что обеспечивает мою уверенность (belief) в этом? В силу чего у нас есть основания полагать, что в следующий раз, когда мы произнесем то или иное слово, оно будет обозначать свой предмет тем же способом, что и в прошлый раз?