Кришнамурти Джидду - Ежедневные медитации с Кришнамурти

Религиозное сознание взрывоопасно

Мы можем обнаружить сами для себя, что такое религиозное сознание? Ученый в своей лаборатории – действительно ученый; его не побуждает к действию национализм, его опасения, его тщеславие, амбиции и местные требования; он просто исследует. Но за пределами своей лаборатории он похож на любого другого человека с предубеждениями, амбициями, национальностью, тщеславием, ревностью и так далее. Такое сознание не может приблизиться к религиозному сознанию. Религиозное сознание не функционирует из центра власти, является ли он накопленным знанием, традицией, или он просто опыт, являющийся по сути продолжением традиции, продолжением зависимости. Религиозный дух не думает в терминах времени, непосредственных результатов, немедленных преобразований в пределах модели общества… Мы сказали, что религиозное сознание не привержено ритуалам; оно не принадлежит ни к какой церкви, ни к какой группе, ни к какому образцу мышления. Религиозное сознание – вступило в пределы неизвестного, а вы не можете добраться до неизвестного каким-то иным способом, кроме скачка; вы не можете тщательно вычислить и продумать неизвестность. Религиозное сознание – по-настоящему революционно, а революционное сознание – не реакция на то, что было. Религиозное сознание – действительно взрывчатое вещество, творческое вещество – не в принятом смысле слова творческий, как стихотворение, художественное оформление, здание, как архитектура, музыка, поэзия и все остальное, а состояние созидания.

Молиться – сложное дело

Как все глубокие человеческие проблемы, молитва – сложное дело; требуется терпение, осторожное и терпимое исследование, и от нее нельзя требовать конкретных выводов и решений. Не понимая себя, молящийся человек может прийти к самообольщению. Мы иногда слышим, что люди говорят, и некоторые говорили мне, что, когда они молятся, они взывают к Богу для решения мирских вещей, их молитвы касаются желаний. Бели в них есть вера, то в зависимости от интенсивности их молитв и того, что они хотят получить – здоровье, комфорт, мирское имущество, – они, в конечном счете, получают свое. Если человек увлечен мелочными просьбами, то он получает собственную награду, вещь, о которой он просит, часто ему дается, и это усиливает молитвы. Также есть молитвы, молящие не о том, чтобы что-то конкретное получить, а о том, чтобы познать действительность, Бога; и есть все еще другие формы мелких просьб, более тонкие и окольные, но при этом по сути своей умоляющие, просящие, предлагающие. Все такие просьбы предполагают собственную награду, они приносят свои переживания; но разве они ведут к осознанию действительности?

Разве мы – не результат прошлого, и поэтому разве мы не связаны с огромным бассейном жадности и ненависти, а также с их противоположностями? Конечно, когда мы обращаемся к высшим силам или молимся, мы взываем к этому бассейну накопленной жадности и так далее, что действительно приносит свою награду и имеет свою цену… Молитва о чем-то другом, о чем-то внешнем не принесет понимания истины?

Ответ на молитву

Молитва, по сути являющаяся мольбой, ходатайством, никогда не поможет обнаружить, что такое действительность, ведь реальность – не результат наших требования. Мы требуем, умоляем, молимся только тогда, когда находимся в состоянии замешательства, горя; и, не понимая, что такое замешательство и горе, мы обращаемся к кому-то другому. Ответ на молитву – наше собственное проектирование; так или иначе, оно всегда удовлетворительно, приносит нам удовлетворение, а иначе мы отказались бы от молитв. Так, когда человек научился успокаивать свое сознание, повторяя какие-то слова, он продолжает увлекаться этой привычкой, но ответная реакция на молитву, очевидно, формируется в соответствии с желанием молящегося человека.

Теперь молитва, мольба, ходатайство, никогда не сможет раскрывать то, что не является проектированием сознания. Чтобы обнаружить нечто, не являющееся продуктом сознания, сознание должно стать тихим и безмолвным – не успокоить себя пустым повторением слов, которое является самогипнозом, или какими-то другими средствами того, побуждающими сознание затихнуть.

Неподвижность сознания, вызванная намеренно, навязанная, – не неподвижность вообще. Это похоже на ребенка, которого поставили в угол, внешне он, может быть, и затих, но внутри он кипит. Так, сознание, которое сделали тихим, дисциплинированным, никогда не спокойно и не неподвижно по-настоящему. То, что специально вызвано, никогда не сможет открыть то творческое состояние, в котором возникает действительность.