Петр Алексеев: Социальная философия: Учебное пособие

Многие представители рассматриваемого («персоналистского») направления, выступающие с позиций приоритетности духовного фактора в развитии общества, абсолютизировали роль выдающихся личностей в истории, и не только религиозных пророков. Т. Карлейль (1795–1881) писал: «Всемирная история, история того, что человек совершил в этом мире, есть, по моему разумению, в сущности, история великих людей, потрудившихся здесь, на этой земле. Они, эти великие люди, были вождями человечества, воспитателями, образцами и в широком смысле творцами всего того, что вся масса людей вообще стремилась осуществить, чего она хотела достигнуть; все содеянное в этом мире представляет в сущности внешний материальный результат, практическую реализацию и воплощение мыслей, принадлежащих великим людям, посланным в наш мир. История этих последних составляет поистине душу всей мировой истории» [11] . Подчеркивание особой роли великих личностей в истории, как видим, сопровождается у Т. Карлейля признанием производного характера деятельности народных масс. Таковы взгляды и Г. Тарда (1843–1904), подчеркивавшего в своей книге «Законы подражания», что народ – это пассивная толпа, которая «гипнотизируется» гением, подражает ему. В результате подражания возникают групповые и общественные ценности и нормы. Подражание, с его точки зрения, есть главный источник социального прогресса.

Некоторые из ученых негативно характеризуют народ, а его деятельность связывают с принуждением или сильным воздействием вождей. Известный психиатр, создатель психоанализа 3. Фрейд (1856–1939) отмечал, что народ заражен иррациональным началом и подвержен подсознательным влечениям. «Масса ленива и несознательна, – писал он, – она не любит отказа от инстинктов, а доказательствами ее нельзя убедить в неизбежности этого отказа, и ее индивиды поддерживают друг друга в поощрении собственной разнузданности. Только влиянием образцовых индивидов, признанных ее вождями, можно добиться от нее работы и самоотверженности, от которых зависит прочность культуры. Все хорошо, если эти вожди обладают пониманием необходимостей жизни, превосходящим понимание остальных, и если они возвысились до овладения своими собственными инстинктами. Для них, однако, имеется та опасность, что, не желая терять свое влияние, они больше будут уступать массе, чем эта последняя будет уступать им. И поэтому кажется необходимым, чтобы они обладали средствами власти и были бы, таким образом, независимы от массы» [12] . Что касается глубинной причины развития общества, то он усматривал его в бессознательной активности индивидов. 3. Фрейд заявлял, то сублимация инстинктов является наиболее бросающейся в глаза чертой культурного развития; именно благодаря ей становится возможной научная, художественная, инженерно-конструкторская или идеологическая деятельность. Авиация имеет инфантильное эротическое происхождение. По его мнению, в комплексе Эдипа обнаруживаются истоки одновременно и религии, и морали, и искусства, и общества. 3. Фрейд возвращает нас к признанию психических факторов (в данном случае – через «комплекс Эдипа» в индивидах) как главных истоков, или причин, общественного развития.

Испанский философ Ортега-и-Гассет (1883–1955) полагает, что движение общества определяется соотношением массы и меньшинства. То одни, то другие определяют характер общества. Уже не раз случалось так, что массы захватывали общественную власть и определяли политический, интеллектуальный, нравственный и экономический процессы. Такую ситуацию Ортега-и-Гассет называет восстанием масс. Причем понятия «масса» и «класс», «выдающиеся личности» и «меньшинство» не совпадают. Массы и избранное меньшинство имеют место одновременно в отдельных классах. Массы подавляют меньшинство, навязывая ему свой образ жизни. Ныне роль масс изменилась. «Все подтверждает, что она решила выйти на авансцену, занять места и получить удовольствия и блага, прежде адресованные немногим… Решимость массы взять на себя функции меньшинства… становится стержнем нашего времени… Политические режимы, недавно возникшие, представляются мне не чем иным, как политическим диктатом масс… Сегодня мы видим торжество гипердемократии, при которой масса действует непосредственно, вне всякого закона, и с помощью грубого давления навязывает свои желания и вкусы» [13] . Таким образом, не отдельные выдающиеся личности, а серая, заурядная масса, подавляя любую личность и любое меньшинство, определяет изменения общества, фактически стагнируя (от лат. stagnum – стоячая вода) его в политической, экономической и других сферах. Итак, «идеи», но в данном случае «представления» косной массы суть «движущая сила», обусловливающая «стоячую воду» общественной жизни. Фактически государство живет «под жестокой властью масс» [14] .