Кейс Ваайман - Духовность. Формы, принципы, подходы. Том I

Библиография

BlSCHOFF Е., The Kabbala. An Introduction to Jewish Mysticism and Its Secret Doctrine, York Beach (Maine), 1985.

Gutwirth L., The Kabbalah andJewish Mysticism, New York, 1987.

Halevi Z„ The Way of Kabbalah, Bath, 1991.

Idel М., Kabbalah. New Perspectives, New Haven — London, 1988.

MaierJ., Die Kabbalah. Einfuhrung — Klassische Texte — Erlauterungen, Miinchen, 1995. Mysticism, Magic, and Kabbalah in AshkenaziJudaism, ed. K. Grozinger & J. Dan, Berlin — New York, 1995.

Safran A., Sagesse de la kabbale, Paris, 1986.

Scholem G., Kabbalah, Jerusalem, 1974–1975.

Spector S., Jewish Mysticism. An Annotated Bibliography on the Kabbalah in English, New York — London,1984.

Мистицизм

Как и «каббала» в иудейской духовности, слово «мистицизм» в духовности христианской также несет полемическую нагрузку. В отличие от рационального богословия духовность привносит свою собственную логику, а именно логику мистицизма.

Святоотеческий период

Изначально слово «мистицизм» связано с греческими глаголами мюо (закрыть глаза или уста) и мюэо (посвящать в тайну). Прилагательное мюстикос (латинское mysticus) соответственно означает: связанный с тайнами, в которые человек посвящен (мюстэс, мюстагогос, мюстагогиа*) и о которых хранит молчание (мюо). Это прилагательное мюстикос, которое не встречается в Новом Завете (хотя отглагольная форма встречается в Флп 4:12) и у апостольских мужей, начинает фигурировать в христианской духовности начиная с III века. У Климента Александрийского истинный гносис возносит душу к мистическим высотам [1151] Климент Александрийский, Педагог I, глава VII, 59, 1 (SC 70, 214–217).**Примерно с III века это слово стало звучать как «мистикос». — Прим. ред. . Начиная с Оригена, мюстикос** относится к сокровенному смыслу Писания и, будучи с ним тесно связано, к «мистериальному» в литургии. Люди говорят о мистическом хлебе, мистическом вине и мистической чаше. То, что верно для Писания, литургия применяет ко всем таинствам. Григорий Нисский говорит о «единой реальности мистических обычаев и символов» [1152] Григорий Нисский, Contra Еипотгит, lib. 11 (PG 45, 880В). .

Мистическое богословие

В своем Мистическом богословии Дионисий Ареопагит, размышляя о трудах Григория Нисского, объединяет платоновскую аллегорию пещеры (философ уже не довольствуется полумраком пещеры, но покидает ее и выходит к свету истинного бытия) с восхождением на гору Синай (Моисей очищает себя, восходит на гору; Бог поднимает его в темное облако и говорит с ним лицом к лицу). С этого времени «мистицизм» — это восхождение человека к Богу, пребывающему в темном свете (превыше всех утверждений и отрицаний), который незрим для глаз нашего познания, будучи облаком «непознаваемого» [1153] См. об этом D. Turner, The Darkness of God. Negativity in Christian Mysticism, Cambridge, 1995,1-49. .

Мистицизм как «переживание»

Начиная со Средних веков мистическое восхождение все больше соединялось с очищением желания. Очищенное желание проникает в облако непознаваемого гораздо глубже, чем разум, настолько, что даже любовь порой осмысливается как апофатическое измерение разума: любовь обладает таким знанием, которое превосходит разум. Мистицизм принимает направление (очищенных) чувства и воли.

Примерно в то же время мистицизм был отождествлен с путем «внутрь». В то время как у Дионисия Ареопагита мистическое восхождение все еще было постепенным восхождением по иерархии бытия, в послесредневековый период оно приняло направление к Богу, «который ближе ко мне, чем я сам». Этот путь внутрь представляет собой процесс воспоминания*: под водительством самого Бога душа достигает своего Источника, где, освободившись от привязанности к самой себе, она вступает в простоту Бога. Дионисиева иерархия бытия, так сказать, обращена внутрь и очерчивает внутренний «маршрут» пути к Богу [1154] Нид. слово «her-inner-ing» (так у автора) буквально означает «переход, или перевод, внутрь». — Прим. ред. .

XVII вех

В XVII веке значение этого слова решительно изменилось. Прилагательное «мистический» в гораздо большей степени стало означать «таинственное, тайное». Наука, изучающая эти экстраординарные вещи, была названа «мистической наукой», или, кратко, «мистицизмом». Прилагательное «мистический» превратилось в существительное «мистицизм»; специфика этого термина заключается в том, что он обозначает особую область реальности со своим языком, логикой и своими знатоками — мистиками [1155] 1И Ibid., 50-185.1а См. об этом М. de Certeau, La fable mystique. XVIe-XVIIe Siicle, Paris, 1982. . Сурен рассматривает мистицизм как «науку, которая полностью отделена от всех других наук» [1156] J. Surin, Guide spirituel, ed. M. de Certeau, Paris, 1963 (первое издание — 1661). . Мистицизм — эти отдельный мир, описываемый необычным языком, этот мир чужд обычным верующим: «Мистицизм — это название того, что в религии, науке или в чем-то ином склоняется к сакральному и тайному и кажется не соответствующим чувствам обычных людей» [1157] 185 С. Hersent, In Divi Dionysii de mystica tfieologia librum, 1626, 7. . Только мистики понимают тайный язык, который открывает доступ в мир мистицизма. Это — мистические учителя [1158] L. de la Puente, Vie du Pere Balthasar Alvarez, 1628, 162–167. . За последние три столетия такой мистицизм вызывал сильное противодействие как в церковных, так и в богословских кругах. Мистицизм стал синонимом фанатизма и заблуждения. Мы недалеко ушли от Боссюэ, который всеми имеющимися у него способами боролся против «величайшей фанатичности» этого «нового мистицизма». Мистицизм стал термином посрамления [1159] См. M. de Certeau, La fable mystique, 151–153. .